было ни одного серьезного вопроса, по которому он не представил бы объективную, острую, упреждающую, зачастую нелицеприятную информацию. Вслед за этим он вносил предложение — оптимальный способ решения проблемы.
…Отчитываясь перед генеральным секретарем о своей работе за год пребывания на посту председателя КГБ, Андропов доложил:
— сорваны 96 вербовочных подходов спецслужб и попыток склонения к измене Родине советских граждан;
— завербованы 218 иностранцев, из которых 64, будучи влиятельными фигурами во властных структурах, располагают оперативными возможностями для оказания противодействия главному противнику — США, странам — членам Североатлантического альянса и Японии;
— добыты шифры ряда недружественных капиталистических стран;
— направлены в ЦК КПСС и в Министерство обороны СССР более 9 тысяч материалов разведывательного характера, в том числе образцы американской военной техники.
— В общем, Леонид Ильич, — шутливо подытожил Андропов, — сколько империалисты ни плутуют, а КГБ не минуют!
Брежнев был весьма впечатлен. И не столько цифирью — она говорила сама за себя, — сколько андроповской манерой подачи информации.
Да, любил Юрий Владимирович продемонстрировать «вкусное», живое, а еще более — печатное слово. С этой целью принял в штат своего ведомства и прикормил высоколобых интеллектуалов, виртуозов составления отчетов и докладов: Георгия Арбатова, Олега Богомолова, Георгия Шахназарова, профессора Льва Делюсина, журналиста Александра Бовина.
…На апрельском пленуме 1973 года Брежнев, отступив от текста, заявил: «КГБ под руководством Юрия Владимировича оказывает огромную помощь Политбюро во внешней политике. Обычно думают, что КГБ — это, значит, только кого-то хватать и сажать. Глубоко ошибаются.
КГБ — это, прежде всего, огромная и опасная загранработа. И надо иметь знания и характер. Не каждый может не продать, не предать, устоять перед соблазнами. Это вам не так, чтобы… с чистенькими ручками. Тут надо обладать большим мужеством и большой преданностью».
Тогда же, на пленуме, Брежнев перевел Андропова из кандидатов в члены Политбюро; в декабре произвел в генерал-полковники, а через три года — в генералы армии; к его 60-летию — в 1974-м, вручил орден Ленина и Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.
В окружении заклятых соратников
В ответ на сближение с Брежневым и на конфиденциальный характер их отношений Юрий Владимирович получил неприязнь всех членов Политбюро, кроме министра обороны Дмитрия Устинова и министра иностранных дел Андрея Громыко.
Неприязнь кремлевских мастодонтов, со временем переросшая в скрытую антипатию, подпитывалась подозрением, что свой рабочий день единовластный владелец и распорядитель «карающего меча» развитого социализма начинает с ознакомления с их историями болезни, допытываясь у главного теремного лекаря академика Чазова, как долго им осталось жить.
Опытные царедворцы, они никогда не упускали случая, чтобы подсказать Брежневу, что Андропов ведет за ними негласную слежку. Стоило во время заседания Политбюро, на котором Юрий Владимирович отсутствовал из-за болезни, качнуться под действием кондиционера тяжелой оконной портьере, как председатель Комитета партийного контроля Пельше или московский градоначальник Гришин не без злорадства восклицал:
«Оказывается, и Юрий Владимирович здесь! А сказали, что он под капельницей ведет сражение за свою жизнь».
Правда, дальше этих школярских пакостей они идти не решались, зная, что Андропов обладает нешуточной закулисной силой и ссориться с ним опасно и всегда убыточно.
Юрий Владимирович знал об этих проделках соратников, но, сознавая свое интеллектуальное превосходство над членами кремлевского клуба патриархов застоя, никогда не снисходил до ответных уколов.
Глава третья. Андропов — Цвигун: противостояние
Проверка способности «держать удар»
Брежнев хорошо помнил, какую роль сыграл прежний глава Комитета госбезопасности Владимир Семичастный в устранении Хрущёва, и, чтобы исключить исторические аналогии, приставил к Андропову в качестве конвойного пса Семёна Кузьмича Цвигуна. Будучи первым заместителем, он курировал одно из самых важных направлений — военную контрразведку. С Брежневым Цвигуна связывали не только годы совместной работы в Молдавии, но и родственные узы — оба женаты на сестрах.
В годы войны Цвигун не был на фронте, так как в октябре 1941 года его отозвали из военной контрразведки в тыл, в Оренбургскую область, где он занимался заготовкой сельхозпродуктов для высшей партийной номенклатуры. Это, однако, не помешало ему в анкетах местом своего боевого крещения указывать Сталинград, а впоследствии под своей фамилией издать несколько книг и с десяток сценариев о войне и жизни партизан, тем самым произведя себя не только в число защитников легендарной твердыни на Волге, но и в героя партизанского движения.
Именно в таком виде его биография вошла во все советские энциклопедии, что может свидетельствовать о роли личности в истории по-советски. Вернее, в ее историографии — важно не в истории след оставить, а в учебниках по этому предмету.
Героические заслуги Цвигуна по перекраиванию личной анкеты, а вместе с нею и новейшей советской истории, были известны очень узкому кругу людей, к числу которых принадлежали Андропов и его доверенное лицо — начальник Отдельной службы КГБ генерал-майор Козлов Леонид Иосифович.
…Два крючкотворца, как и две красавицы, не бывают друзьями. Но на какое-то время могут стать компаньонами.
Непримиримыми подельниками поневоле Андропов и Цвигун останутся на всю жизнь. До своего самоубийства Цвигун будет постоянно предпринимать попытки дискредитировать Андропова, чтобы, столкнув его с «золотого крыльца», самому стать председателем КГБ СССР.
Скрытое противостояние между ними началось с первого дня совместной работы. Но если Андропов в процессе совместной работы относился к Цвигуну, как аристократ к поданному гардеробщиком чужому пальто в ожидании его замены, то в отношении Цвигуна к своему шефу прослеживалась агрессивная напористость сержанта-сверхсрочника, который стремится, во что бы то ни стало, подставить командира и доказать ему, вчерашнему выпускнику военного училища, «что сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать на свежую голову».
Происходило это еще и оттого, что Цвигун ко времени назначения Андропова председателем КГБ уже более 30 лет находился на руководящих должностях в системе госбезопасности. Чувство мнимого превосходства над Андроповым и желание занять его место — вот внутренний движитель Цвигуна на протяжении всей их совместной работы.
По мнению Семёна Кузьмича, Андропов, ловкий царедворец со Старой площади, был не способен вникнуть в систему государственной безопасности вообще и в специфические методы разведки и контрразведки, в частности. Что путного можно ожидать от этой гражданской «штафирки»?
И хотя авторитет самого Цвигуна среди профессионалов был равен нулю, но, как говорится, за душой ничего не было, но за спиной кое-кто стоял. Этим «кое-кто» был Леонид Ильич со всеми вытекающими последствиями.
…В качестве первой серьезной проверки способности Андропова держать удар можно рассматривать инцидент у Боровицких ворот Кремля 22 января 1969 года.
И хотя
