Рэм вздохнул и поцеловал Амаль в золотистую макушку.
— Ладно, прорвёмся, — сказал он. — Пошли купаться?
— А ты догонишь меня? — робко спросила Амаль.
— Догоню! — Рэм постарался показать, что ему уже весело. А это была так, минутная слабость.
Амаль вскочила и побежала к воде. И Рэм, конечно, догнал. И даже чуть-чуть потащил под воду с криком:
— Попалась!
Купающиеся по соседству, смотрели на них с интересом, но подойти не пытались.
Рэм вдруг отпустил шутливо отбивающуюся Амаль и остановился, поражённый мыслью о том, что совсем не знает её друзей. Не видел никого за эти два дня.
А вдруг её тут обижают?
— Слушай, — спросил он, оглядывая длинный пляж. — А друзья у тебя в общине есть? Ты же сирота, может, тут это не любят?
Амаль засмеялась, начала отжимать намокшие волосы:
— Конечно, есть. А сирот в общине много. Даже больше, чем не сирот.
— А почему я никого не видел?
— Среди моих друзей много старших учеников, — пояснила Амаль. — Они не хотят тебя пугать. А младшие — сами стесняются.
Рэм задумался.
— Но… я же никого не обижу.
— Они знают. Они часто видят имперских военных. Но среди младших принято обходить их сторонкой. Они не знают, что ты — совсем другой. А я не хочу ни с кем делиться. Ты скоро улетишь. Пусть ты пока будешь мой другой?
— Теперь ты знаешь, почему я другой, — вздохнул Рэм.
— Может быть, ты совсем скоро изменишься, — тоже вздохнула Амаль.
— Дерен сказал, что война кончилась. Может, мне и не придётся ни в кого стрелять. А если придётся…
Рэм не знал, что сказать. Не знал, как можно сохранить себя.
Он учил в школе, что меняет людей именно то, что они делают. Человек — очень зависим от требований среды. Обычно он приспосабливает своё понимание добра и зла под себя.
То, что Рэму прикажут делать, и будет для него добром. Но не для Амаль.
— Меняйся! — прошептала девочка и уткнулась в него лицом. — Я не боюсь теней Аша. Айяна любит командующего, а на его руках много крови. Дело не в крови, а в том, как сильно ты любишь. — Она подняла лицо, вытерла слёзы и приложила ладошку к его щеке. — Твой путь — мой путь, каким бы трудным он ни был.
«Ой», — подумал Рэм.
Он понял, что это — не просто слова, а клятва или обет. И прошептал:
— И твой путь — мой.
В общине любили гостей. Но не приставаниями и расспросами, а тем, что улыбались при встрече и передавали всякие вкусности.
К ужину Нискья принесла от соседей приготовленные на пару пирожки, рыбный салат и здоровенный домашний медовый пряник.
Ничего подобного Рэму пробовать не приходилось. Он увлёкся едой и не заметил, что на крыльце, поджидая его, обосновался Дерен.
Заметила Нискья.
— Входи, солдат, — сказала она. — В доме нет малолетних детей.
— Я уже ужинал, — попробовал отказаться Дерен.
— Тогда попьёшь с нами чаю.
Нискья вышла на крыльцо, взяла Дерена за руку и ввела в дом. Усадила, налила чай. Разломила на части пряник, положила куски на блюдо, а один протянула Дерену.
Тот взял.
«Вот, мучайся теперь, ешь», — подумал Рэм, глядя на невесёлую физиономию «наставника».
То ли грустные мысли одолевали Дерена, то ли пряники он не любил, но жевал еле-еле. А вот Рэму аппетит не испортило даже неожиданное появление лейтенанта.
Помня про тени Аша, он исподтишка приглядывался к нему — как-то же их видят эти эйниты? А где? Над головой?
Сжевав пряник, Дерен объявил Рэму, что нужно слетать в город.
— Если Спящая разрешит, я могу покатать и Амаль, — сообщил он, увидев, как вытянулось личико девочки.
Амаль сразу разулыбалась, и Нискья кивнула.
— А зачем в город? — спросил Рэм.
— Мне нужно купить книги, — пояснил Дерен. — По сети я пока не могу этого сделать. Придётся лететь.
— А я?
— Хочу, чтобы ты посмотрел Малию.
— Это соседний город так называется? Он далеко?
— Близко.
Неразговорчивость Дерена ни Рэма, ни Амаль не расстроила.
Девочка никогда не каталась на шлюпке. Рэм сам её усадил, пристегнул: хоть это и не настоящий полёт, но мало ли что.
А потом он переключил всю обшивку на панорамный обзор, и зелёный бархатный дэль — влажный лес Кьясны — поплыл вниз, обнажая вьющуюся дорогу из резинобетона.
Храм скоро стал маленьким белым пятнышком. Рэм не набирал скорость, чтобы Амаль могла любоваться дэлем, а Дерен не возражал.
Лейтенант опять откинулся в ложементе и, кажется, даже дремал. Его помощи не требовалось — на экранчике мигал проложенный навигатором курс, все системы исправно светились. Амаль улыбалась.
Рэм вспомнил, что у него ещё и эрго имеются, и ему зачесалось.
— А когда у тебя день рождения? — спросил он Амаль.
— Зимой, — отозвалась она. — В этой части континента нет настоящей зимы, но всё равно начинаются дожди и становится холоднее.
— А какой бы ты хотела подарок на день рождения?
Глава 25
Рэм говорил, как бы про между прочим, постоянно поглядывая на Дерена: точно задремал или подслушивает?
— Я бы хотела собаку, — сказала Амаль и вздохнула. — Но рядом с общиной есть только питомник псевдособак. Это довольно свирепые звери, мне такую не разрешат. Их охотники покупают и для охраны. Они генетически злее. А в общине заборов нет. Детки маленькие…
— А Кьёша откуда родом? — удивился Рэм. — Разве не с Кьясны? Я думал…
Ему почему-то казалось, что собака местная. Понравилась капитану — вот и взяли на корабль.
Собака точно была экзотская.
Ни на Мах-ми, ни в голопрограммах о других имперских планетах, Рэм не видел таких смешных круглоухих псин. А глаза у неё вообще были бездонные, особенно, когда рыбу выпрашивала.
— Кьё привезли с Граны, — пояснила Амаль. — Я спрашивала, как вышло, что собака приехала к нам на военном корабле? Но Нискья не знает. И даже Айяна не знает. Может, спросим у твоего наставника?
— Э-э… — сказал Рэм и покосился на Дерена. — Господин первый пилот…
Дерен открыл глаза и удивлённо уставился на Рэма. Наверное, и в самом деле уснул.
— Я… — начал Рэм. — То есть я не хотел разбудить. Только спросить, что за порода у Кьё? Откуда она?
— У собаки? — переспросил Дерен. — Грантская охотничья.
