как мать стала оставлять меня в доме одну. Хижина наша стояла недалеко от рисовых полей, где матушка трудилась, не жалея себя. Она работала с самой зари и пока ночь не закрывала нам глаза. Потому я почти не помню времени с ней. Но никогда не рождалось у меня сомнений, что она любила меня. Это было ясно так же, как то, что ночь черная, а вода мокрая. Я знала, что была рождена от мужчины, перед которым матушка благоговела и трепетала. А дитя, порожденное от любви, не может быть нелюбимым.
В моем родном селении девы не звали себя невестами, не надевали красивых платьев и платков, как делают во многих местах, где довелось мне бывать после. Нужно было лишь пустить после заката в дом мужчину. И если он оставался до утра, то с того дня считался мужем. Матушка до самой своей кончины благословляла день, когда отец вошел так в ее дом.
Но боги были жестоки к моим родителям. Они не посылали им дитя. Раз за разом моя бедная мать истекала кровью, теряя одного младенца за другим. Она приносила дары богине плодородия, богине — хранительнице семьи, вешала дома обереги, пила горькие травы и проводила ритуалы на полную луну и в первый день крови. Женское горе больно ранило мою бедную матушку, заставляло страдать не только тело ее, но и душу.
Матушка боялась, что раз она не может выносить младенца, то отец войдет в дом на закате к другой деве. Той, что сможет родить от него столько раз, сколько ему угодно будет. На смертном одре матушка покаялась в том, что мучило ее каждый день жизни. Пока боги не дали ей дитя, страх потерять отца был так велик, что она решилась принести богам самую сильную и ужасную жертву — чужого младенца. Матушка знала, что через несколько домов была девица на сносях. Разведала, как закрывается их калитка, и даже придумала, как попасть в дом, когда вдруг поняла, что вновь в утробе носит дитя. Мироздание послало ей меня. Я никогда не судила мою бедную матушку, ведь все ее страшные мысли были от боли. Боли потерять самого дорогого человека.
Я родилась на закате, и с первым моим криком исчез последний луч. Бабка-повитуха сказала, что это сулит мне дурную судьбу, но моя матушка была так счастлива, что не думала ни о чем. Она уверяла, что меня ждет вечная жизнь. О, если бы матушка знала, как она близка к истине.
Прошло четыре урожая со дня моего рождения, когда пришла беда. Боги оборвали судьбу моего отца. Его лягнула лошадь, он упал и больше не смог дышать. Моя бедная мать едва не умерла от тоски. Днями и ночами каялась она в дурных замыслах. Матушка была уверена, что так боги покарали ее за то, что она хотела украсть младенца. Но в нашем селении говорили: «Коль принял беду, боги пошлют еще одну». Вскоре после смерти отца я полезла на дерево собирать яблоки и упала. Мне хотелось лишь помочь матушке.
Из того времени, что довелось мне неподвижно лежать между мирами, я запомнила лишь белый длинный коридор, который иногда являлся в забытьи. А потом мне внезапно стало лучше. С каждым днем я набиралась сил и вскоре была здорова. Только моя душа больше мне не принадлежала. Матушка однажды сказала, что заключила сделку с морским дьяволом, но так и не узнала цену искупления.
Зато ее познала я. Моя жизнь была дьявольской проделкой. Когда матушка померла, я была юной. У меня едва пошла первая кровь. Одиночество не пугало меня. И с голоду помереть страха не было. Я умела работать и не боялась труда. Но мне никто не сказал, что не всякую работу выбирают.
Не прошло и одной полной луны со смерти матушки, как на наше селение напали. Воины убивали не глядя, жгли дома вместе с людьми, забирали все ценное, что находили. Один из них забрал меня. После того, как он использовал мое тело, продал меня на рынок рабов. Вся моя жизнь стала чередой ударов плетьми, дурного обращения, тяжкого труда и насилия. И в отличие от моей бедной матушки я молила богов не посылать мне детей. Но боги глухи. Или слишком жестоки. И как тяжело они дали ребенка моей матери, так легко давали мне. Хотя родить живое дитя я не могла. Побои, тяжелый ежедневный труд и издевательства делали моих младенцев мертвыми еще до их появления на свет.
Только не в тот раз. Каким-то чудом мне удалось выносить и родить девочку. Она была так красива! Слишком красива для этого мира. Уродливого, злого, жестокого мира. Поэтому я задушила мою малышку. Не надо осуждать. Это был не плохой поступок. Всё, чего я хотела — избавить ее от страданий и боли. Дочке рабыни не видать хорошей жизни. Ее бы с детства избивали и насиловали. Как меня. А обрекать мою маленькую девочку, невинную душу, на такую судьбу — слишком жестоко. Это был бы по-настоящему плохой поступок. Я поступила милосердно.
С того дня что-то внутри меня начало меняться. Сначала во сне я стала часто видеть белый коридор, как в детстве. Он был таким длинным, что сколько не иди, а конца не видать. Мои шаги утопали в белом свете. Я видела красивые белые одежды на себе, но руки свои не узнавала. Они были костлявыми, с тонкими длинными пальцами и острыми ногтями. Мне нравилось идти по этому коридору. Там было так спокойно и хорошо, что не хотелось просыпаться. Я бы, не раздумывая, променяла всю свою убогую жизнь на коридор из сна.
А следом за тем и характер мой стал другим. Я стала равнодушной, спокойной и…сильной. Будто кузнец меня выковал из железа. Мои волосы и кожа побелели, а глаза стали бледными и холодными. Боль больше была не властна надо мной. Меня стали обходить стороной. И даже те, кто купил меня, боялись со мной говорить. В конце концов, я осталась одна. Одиночество дарило мне покой и наслаждение. Я ждала конца своих дней. Но ожидание было не таким, как у прочих. Не было страха. Мне не дано было понять, отчего так, но я чувствовала, что все только начинается для меня. Моя судьба, настоящая, ждет меня за рубежом смерти.
Так и случилось. Мне дарована возможность сотворить свой мир. И в нем точно не будет боли. Никто не станет страдать в моем мире. И я не
