— Презренные псы, — грустно сообщила Джой и направилась обратно в спальню.
Питер вернулся на кухню с коричневым бумажным свертком в руках.
— Кто-то испек для тебя печенье. — Он выкинул презент в мусорное ведро и вымыл руки. — Полагаю, лучше не пробовать.
— Уверен?
Я с отвращением читала статью, с каждым словом все больше чувствуя себя раздавленной.
— «Нервная и озлобленная»? «Обожает исповедоваться»? Да она не успела даже понять, насколько я на самом деле безумна. И к тому же исказила имя Джой! «Джойс» — это надо же!
Дверь спальни дочери снова распахнулась. Джой медленно спустилась по лестнице. Она сменила пиратскую шляпу на ковбойскую и нацепила на голый животик пояс и два пластмассовых шестизарядных револьвера.
— Ковбойка Джой!
— Штанишки, — твердо напомнила я. — Рубашка.
Каждое воскресное утро мы ходили в Старый город и в «Метрополитен бейкери», пили кофе с круассанами. «Только не сегодня», — подумала я. Ни за что не покажу свое расплывшееся и, возможно, ненормальное лицо людям.
— Черт побери! — Джой снова побрела наверх.
Я прочла вслух:
— «В доме Шапиро полно следов пребывания трехлетнего ребенка, от крошек печенья на полу до полусобранной пластмассовой магазинной тележки в гостиной. В тот день собака, Нифкин, разлеглась на диване, а вот дочери, Джойс, нигде не было видно. Шапиро объяснила, что теперь, когда ее настигла слава, с ребенком сидит бабушка. „Няни, моя сестра, мамина любовница, официантка из „Старбакс“, лишь бы кого-то найти“, — засмеялась хозяйка, после чего поделилась со мной историей, как во время книжного тура ее сестра, накануне вышедшая из клиники для алкоголиков, умудрилась запереть Джойс в гостиничном номере».
Я захлопнула ноутбук. Оказывается, когда в журнале тебя называют толстой — это еще не самое страшное.
— Я плохая мать? — Я закрыла лицо руками. — Не понимаю. Она казалась такой милой! И откуда она узнала о джакузи?
— Кэнни, — осторожно начал Питер, — ты ведь рассказала эту историю всем в новостном отделе.
Я опустила голову. Он прав. Я действительно ввела в курс дела многих сотрудников. Причем используя трубочку и банку диетической колы для звуковых эффектов.
— Но зачем же было трезвонить об этом на весь свет?
Я упала на стул, подо мной что-то раздавилось. В лучшем случае пластилин. В худшем — недоеденный виноград.
— А сплетни о моей семье! — Я поежилась от стыда. — Она даже не спрашивала меня об этом! Ее интересовало только, пишу я от руки или на ноутбуке. — Я сморгнула слезы. — Почему она так со мной обошлась?! Я никогда бы так не поступила.
Питер поднял бровь.
— Никогда, — настаивала я. — Если бы мне пришлось брать интервью у журналиста, продавшего книгу, я бы написала нормальную статью, повозмущалась бы у себя дома и напилась бы с досады.
Питер поднял обе брови.
— Ладно, разве что с Брюсом, — проворчала я. — Но он меня бросил! Оставил! Беременную! Этот гад превратил мою жизнь в бездарную песню в стиле кантри, и я имела право… ну, знаешь…
«Отомстить», — прошептал внутренний голос.
— Все это описать, — закончила я.
— Вполне справедливо, — согласился Питер. — Но тогда не стоит злиться на людей.
— Нет, стоит! Разве я заслужила? Кого я обрюхатила и бросила?
Я прижала к глазам кулаки. В дверь снова позвонили. Нифкин зашелся в лае.
— Открой, — попросила я. — Это, наверное, из отдела социальной защиты.
Я шутила. Но легко могла представить пару суровых социальных работников с планшетами и вопросами. И возможно, даже полицейского за их спинами. Правда ли, что я доверила заботу о физически нездоровом ребенке сестре, обожающей совершать ночные набеги на мини-бар? Оставила Джой с официанткой? С незнакомкой? Я действительно мстительное, уродливое чудовище? Как же Питер может меня любить? Я громко застонала, открыла ноутбук и уставилась на свой снимок, помещенный вместо принятой фотографии автора. Фото было сделано на какой-то прощальной вечеринке в «Икзэминер». Я стою перед своей кабинкой и тяну к широко открытому рту вилку с бисквитом. Обтянутые кошмарным свитером в рубчик груди, двойной подбородок. Подпись: «Девушка с самым большим куском торта».
Питер тепло обхватил меня ладонью за шею и прижал к себе.
— Не переживай, — успокаивал он. — Собака лает — ветер носит.
Я молча кивнула, сознавая свое бессилие. Конечно, можно позвонить журналистке или редактору, пропустившему статью, — низенькому немолодому мужчине с нездоровым цветом лица. В среднем звене руководства «Икзэминер» таких толпы. Похоже, они годами плетутся в хвосте, прежде чем немного подняться и выместить свои комплексы на поколении начинающих журналистов. Позвонить и наорать на него. Или воззвать к его совести. Можно даже поплакать. Но что толку? Я все знала заранее. «Конечно, мы немного добавили, — нетерпеливо признает он. — В этом весь смак. Отличная вышла история». Так что я — всего лишь отличная история. Хотела создавать их, но, похоже, сама превратилась в одну из историй.
— Не обращай внимания, — советовала Макси, ставшая моим консультантом по вопросам славы.
— Но как? — возразила я. — Брат теперь со мной не общается. Сестра требует десять тысяч долларов на увеличение груди. Угрожает, что иначе не простит. Утром я залезла в Интернет и обнаружила, что оппозиционный еженедельник назвал Джой «отродьем».
— Не обращай внимания, не обращай внимания, — повторяла Макси со своим элегантным акцентом. — Отойди от компьютера. Это орудие дьявола. Во-первых, все читают только заголовки; во-вторых, люди не помнят, что прочли; в-третьих, газеты в наше время ничего не значат.
Я упала на диван и закрыла глаза. Весьма утешительно, учитывая, что я работала в газете.
— Читала акронскую газету? — спросила я.
— Вообще-то я живу не в Акроне, — напомнила Макси.
— Обозреватель назвал меня поверхностной! И легкомысленной! И это парень, написавший историю появления рожка с мороженым!
— Слушай, а чего ты ждала? — удивилась Макси. — «Награда нашла героя»? «Превосходная книга, подлинное наслаждение для читателя»? Разве это поможет продать тираж? Скажи спасибо, что они вообще не ленятся писать о тебе.
Она права. Хотя и звучит цинично.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, — рассуждала Макси. — Живи будущим, а не прошлым…
— Что за бред! — перебила я. — На сайте написано, что я… Погоди, сейчас найду.
Я просмотрела несколько абзацев плотного текста без запятых. (Вероятно, запятые — еще один инструмент сторонников патриархата.)
— «Сочинительница опасной сексистской чепухи, перемазанная помадой поборница патриархальных семейных ценностей». О чем это? Где я и где патриархальные ценности?
