двигались, будто стрелки часов, и опять исчезали. И так по кругу.
Я знал, что это. Такое заклинание вешается, когда колдун движется по коридору, набрасывая сигнальную магию на тени вокруг. А тени возникают от фонаря в руках колдуна, вот они и запомнили это движение источника света.
Вайкул был слабоватым магом, поэтому, чтоб не тратить много сил, навесил сигнальные тени с большим интервалом. Рядом с камерой, метрах в четырёх, было пятнышко. Следующее в конце коридора, где он заворачивал за угол.
Хмыкнув, я поставил фонарь на пол. Если бы я прошёл по коридору с источником света, то это бы и вызвало реакцию. Как тут перемещаются охранники, я не знал, но выяснять времени не было.
Я без особых церемоний забросил пленника на плечо. Звякнули ключи у меня на поясе, сабля в ножнах мягко стукнула по бедру. Вот теперь можно и двигаться.
Я даже порассуждал немного. Если бедолага молил свой Лиственный Свет, чтоб его спасли, то что будет считаться спасением?
Вот я освободил его от кандалов. Дал воды. Дальше сам? Но этот доходяга даже до двери бы не дополз, куда там из темницы сбежать. Потом он дождался бы стражников, и те, если бы не убили его, снова просто подвесили бы на место.
Свобода — это чистое небо над головой, и отсутствие стен вокруг. Можно было бы порассуждать ещё и о приятной тяжести золота в кармане, но это был бы явный перебор. Из замка вытащу, и всё.
Я вышел в коридор, выставив перед собой топорище и подняв его, будто факел. Сам я шёл с закрытыми глазами, глядя вперёд через крохотное сознание щенка.
«Молитвы надо исполнять»…
Я вспоминал тот сон, где Небо и Бездна вершили мой суд, и в который раз поражался, каким коварством обладали оба бога. Ну, Бездна-то меня не удивляла, я всё-таки долго ей служил, а вот от Неба я не ожидал.
«Молитвы надо исполнять», — и этой фразой Небо решил кучу своих проблем с моей помощью. Ладно хоть, он не требовал от меня праведной жизни.
Я ухмыльнулся при этой мысли. А как же впустить Свет в своё сердце? Ну, один лучик можно. Потом, когда выполню предназначение.
* * *
Дойдя до угла, я остановился. Передо мной в полу зияла щель около полуметра шириной. И щенок мне показал, что глубоко на дне там торчат уже ржавые от времени колья.
Да уж, дёшево и сердито, никаких заклинаний не надо. Правда, это совсем уж для недалёких.
Перескочив через пропасть, я дошёл до ближайшей двери. Постоял некоторое время, послушал, потом приказал… кхм, попросил, конечно же, наглого щенка глянуть одним глазком, что там.
Эта камера была заметно меньше моей. И там на полу сидел бард, так же подвешенный за руки на цепи. Вот же продрись светящая, а у него комфорта-то побольше будет…
В углу камеры тоже чадил небольшой фонарик. Источник света пленнику оставить не забыли, и это было самой главной хитростью тюремщиков. Любой, кто надумает сбежать, возьмёт с собой фонарь.
— Громада, — послышался заглушённый толстой дверной створкой голос Виола, — Ну давай скорее уже.
Я осторожно, стараясь громко не звякать, подобрал ключ на связке. Открыл дверь.
— Ты меня всё-таки услышал? — спросил я, орудуя с его кандалами.
— Ты шумишь, как медведь в малиннике, — буркнул бард, потирая освобождённые запястья, и разглядывал тело в проёме двери, — Ты нашёл Креону?
Я покачал головой.
— Это местный житель, — потом я показал пальцем наверх, — Креона, думаю, развлекает хозяина.
Бард сразу вскочил, стиснув кулаки:
— Если этот грязный ослиный крик хоть пальцем тронет хладочару! — он зарычал от злости.
Я бы сказал, что рык этот похож на львиный, если б он был похож… А так это больше напоминало урчание львёнка. Но об этом я решил не говорить.
Бард потянулся к углу, снимая фонарь, но я похлопал его по плечу и покачал головой.
— Если в коридоре появится свет, они узнают.
— Но откуда ты?.. — тут глаза Виола вытянулись от догадки, — А-а-а, ты же лиственник… Лиственный Свет и всё такое, да?
Я поджал губы и просто кивнул. Такая логика барда устраивала, и ладно.
Мы снова вышли в коридор, двинулись дальше. Бард уцепился за лохмотья пленника на моём плече и тащился за мной, беспомощный и слепой в темноте.
* * *
В основном камеры тут были пустыми. Лишь в паре помещений я увидел останки узников, которых, судя по всему, просто перестали кормить. Придёт время, и полуиссохшие останки выбросят.
Подземелье состояло из трёх уровней. Мы с Виолом, как это ни странно, оказались в самом низу. Почему так, я не знал.
Когда мы нашли лестницу и осторожно поднялись наверх, то наконец увидели свет. Ступени освещались фонарями, заклинаний на стенах уже не было, но я на всякий случай останавливался на каждом пролёте, прислушиваясь к интуиции.
Перед последним пролётом, где уже виднелся выход в хорошо освещённый коридор, мы остановились. Я осторожно сгрузил несчастного на пол.
Едва появился свет, бард стал поувереннее.
— Там впереди стража, — прошептал он.
— Знаю, — кивнул я, потому что мой цербер уже туда слетал.
Щенок уже нарисовал мне картинку. Тут стражники не играли в карты, а действительно, как и положено, стояли у выхода из коридора. В полном облачении, совершенно трезвые, они просто болтали, травили друг другу анекдоты.
Дверь в самом конце коридора явно была выходом. Но сбоку красовалась ещё одна, толстая и массивная. Я направил на всякий случай щенка туда, приказывая проскользнуть сквозь доски.
Цербер нырнул в деревянную створку. Я успел увидеть освещённую комнату, заставленную простой мебелью — стол, стул, кровать в углу. На кровати кто-то лежал спиной к двери, и он стал поворачиваться.
Тут мне в мозг почему-то прилетел заряд лютой щенячьей радости… и вдруг связь между нами оборвалась.
— Смердящий свет! — выругался я.
— Да, три стражника, это проблема, — буркнул бард и кивнул на лиственника, — Как хорошо, что нас тоже трое.
Я промолчал, борясь со своими внутренними демонами. Что случилось с цербером⁈ Его схватили? Пытают? Что за магия такая, которая заставила его просто забыть обо мне⁈
— Кстати, там эта девчонка… — задумчиво сказал Виол, — Ну, лучевийка которая. Это её, что ли, так охраняют?
Глава 19
Для Тёмного Жреца три стражника — это пыль, исчезающая во Тьме. Они бы даже не успели пикнуть… Если б да кабы, да во Тьме нашлись рабы!
В принципе, и для бросского воина три стражника — не проблема. Но это если честный и открытый бой.
Вот только шуметь нельзя, они в другом конце коридора, и, едва что-нибудь услышат, как один из них побежит поднимать тревогу. А у меня теперь даже щенка нет, и на мои призывы прилетала в ответ только дикая свистопляска эмоций. Цербер тут, он живой, но с ним творят что-то страшное, и из-за этого мои мысли путались.
Я даже не думал, что меня так будет беспокоить его судьба. Но это существо было единственной ниточкой, связывающей меня с родным миром.
— Что делаем-то? — прошептал Виол, — Это прям Маюнова грусть какая-то!
Я молча сидел, раздумывая, как лучше всего поступить, и усмехнулся. Было бы копьё, можно попросить барда его подержать, и метнуть надёжную связку через весь коридор.
Нет, нужна более толковая импровизация…
Мой взгляд коснулся худющего лиственника, который почти не подавал признаков жизни. Я подхватил его и, аккуратно подняв, медленно вытолкнул в коридор.
Бард, увидев это, округлил глаза, но не растерялся и, закрыв ладонями рот, тихо простонал:
— О-о-о… — причём этот звук шёл будто бы не от него, а от пленника, выползающего на свободу. Как же я всё-таки раньше недооценивал бардовскую магию.
В коридоре затихли. Потом послышалось робкое:
— Какого хрена?
Я перехватил покрепче топорище, кивнул барду двигаться обратно, и мы спустились на уровень ниже. Там, скрывшись во тьме подземелья, мы засели у выхода, и бард тихонько комментировал, что происходит наверху.
— Думают, что делать. Один хочет подойти. Не хотят беспокоить распорядителя, он был злой сегодня… тех девушек не привезли, а он их ждал… — шептал бард, — Удивляются, как этот скелет упрямый выбрался. Спрашивают, куда смотрит Клодус, лысая скотина…
Я старательно напрягал слух, но понимал, что мне с бардом не тягаться. А тот слушал, посмеиваясь, потом на мой вопросительный взгляд сказал:
— Громада, ты же гений! Может, ты и вправду
