Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
6
Итак, холодным июльским утром[58]Хуан Молина едет в зарешеченном грузовике – его перевозят из «Лас-Эрас» в «Девото». Запястья его скованы наручниками, цепочка от которых пристегнута к металлическому поручню; Молину охраняют четверо полицейских. Сквозь решетку в окошке Молина смотрит на пасмурный город. Эта новая встреча с улицами Буэнос-Айреса возвращает юноше кое-какие утраченные воспоминания и наполняет его радостью, которая длится так недолго, что сама собой обращается в печаль. Вот и опять, словно так ему положено на роду, когда певец находился в одном шаге от славы, удача снова поворачивается к нему спиной. В тот самый момент, когда призрак Ивонны только-только начинал бледнеть и юноша заново учился получать удовольствие от своего странного существования, судьба опять обрушивает на него свой гнев. Воспоминание о женщине, которую он так любил, снова воцаряется в голове Молины, чтобы терзать его, как тяжкое наказание. Пока эта камера на колесах, в которой заключен певец, петляет по улочкам квартала Девото, Молина чувствует себя как человек, которого отправили в ссылку на край света. Начинать все сначала, снова завоевывать уважение, обретать свое место, заводить нового друга или, быть может, новых врагов и – кто знает? в очередной раз пытаться добыть для себя трон исполнителя танго. От одних мыслей об этом на Молину наваливается усталость, крайняя степень которой – это полное отсутствие желания жить. В конце концов грузовик подъезжает к тюремным воротам и останавливается перед шлагбаумом. Наступает гробовая тишина.
Двое охранников – по одному с каждой стороны – берут Молину под руки и спускают его на землю с такой чрезмерной осторожностью, что, кажется, они боятся, как бы бывший чемпион не оказал им ожесточенного сопротивления. Он снова становится никем. Возможно, первое, что его ожидает, – это изъятие его костюма в полоску и выдача костюма другого образца, тоже полосатого. Молину заводят в какой-то кабинет; там его встречает толстенький мужчина с усами.
– А мы вас ждали, – коротко бросает усатый и воинственным тоном приказывает охранникам: – Не отпускайте его, пока не окажемся внутри.
С Молиной продолжают обращаться так, словно он – опаснейший головорез, а не всеми уважаемый певец, каковым он являлся несколько часов назад.
Когда его ведут по холодному коридору, выходящему прямо на двор, Хуан Молина постепенно понимает, что все обстоит несколько иначе: он видит, что во дворе собралась целая толпа, и еще множество голов выглядывает из-за прутьев на окнах – заключенные ожидают его появления, чуть ли не сидя верхом друг на друге. Как только певец показывается в дверном проеме, двор взрывается овацией: люди выкрикивают его имя и хлопают в ладоши. И теперь полицейским приходится охранять Молину от восторженной публики: от бесчисленных ладоней, тянущихся к нему за рукопожатием, от настойчивости тех, кто желает во что бы то ни стало его обнять. И вот неожиданно разрозненные приветствия перерастают в общую песню, больше всего похожую на многоголосый хор болельщиков на трибунах футбольного стадиона:
Пусть тюрьма – не совсем «Одеон»
и поют в «Мулен-Руж» по-другому,
да и мы не французы пока;
птицы мы не большого полета,
но послушай восторженный гомон
и приветствия с разных сторон —
это парня из грузовика
привечают в «Девото».
Молина не верит своим глазам. Самые опасные преступники прижимаются к оконным решеткам, а остальные, тесно сплетясь друг с другом, образуют возбужденную танцующую массу, которой заполнены все тюремные коридоры. При этом они поют:
Пусть Биг-Бен не затмят эти вышки,
и народ мы простой,
не большие сеньоры,
не британские важные лорды —
погоди, и увидишь ты скоро,
как танцуют сидельцы-мальчишки,
чуть заслыша аккорды
этих танго, что спеты тобой.
Не прекращая танцевать, заключенные проводят Молину по всем уголкам тюрьмы, словно превратившись в одного большого и гостеприимного хозяина, который показывает Молине его новое жилище:
Не шикарные здесь коридоры,
антураж этих залов и комнат
не напомнит тебе «Гранд-Отель»,
даже твой пансион не напомнит,
но зато убедишься ты скоро,
что поклонников сладки восторги:
заживешь ты у нас, как Гардель
на гастролях в Нью-Йорке.
Кажется, что тюремное начальство само позаботилось об устройстве этого праздника: в определенный момент в руках у арестантов откуда ни возьмись появляются помятые металлические кувшинчики и звучит единодушная здравица:
Пусть шампанского нам не нальют,
здесь молчать никому неохота:
будь здоров, музыкант молодой, —
салютуем коктейлем из хлеба с водой;
так и знай, что в «Девото»
будет твой настоящий дебют.
Хуану Молине пришел на память тот далекий день, когда он, еще мальчиком в коротких штанишках, впервые увидел Гарделя. А теперь его самого приветствовали с таким же обожанием. Он сделался частью мифологии всех тюрем этой страны; его имя, передаваемое из уст в уста, облетело все камеры во всех узилищах и застенках. В этом параллельном, потаенном мире, население которого состояло из арестантов, он был самым знаменитым человеком. От приема, устроенного ему в тюрьме «Девото», Молина получил больше приятных волнений, чем когда-либо получали самые прославленные тангеро, которым рукоплескал Париж. И эта встреча положила начало его сольной карьере. Вынужденное расставание с Сеферино Рамальо превратило миф о дуэте с именем Молина – Рамальо в самодостаточное, короткое и звучное имя Хуан Молина, которое теперь знали все.
7
Ничто не отличало Хуана Молину от тех знаменитостей, что существовали «там, снаружи». По понятиям этой параллельной вселенной Молина был богатым человеком. Он носил самые лучшие костюмы, жил в отдельной «резиденции» в самом близком к тюремному начальству помещении, спал в удобной постели, получал на обед те же блюда, что и начальник тюрьмы, курил сигареты «BIS», а иногда и гаванские сигары. У Молины теперь был помощник, которого певец всегда называл «мой друг» – хотя это была просто форма вежливости, а еще Молина обзавелся чем-то вроде импресарио, который улаживал детали его выступлений. Обычно певец выступал по пятницам и субботам в большом дворе, и эти концерты были главными событиями тюремной жизни. Преклонение остальных заключенных перед Молиной не знало границ. Все были благодарны ему за ту радость, которую юноша дарил им дважды в неделю.
Подобно тому как президенты устраивают в честь иностранных посланников концерты лучших артистов своей страны, начальник тюрьмы всякий раз, когда к нему являлись с визитом представители государственной власти, потчевал гостей песнями Хуана Молины, попутно в лучшем свете выставляя свои достижения на посту руководителя исправительного заведения.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
