я занял несколько шиллингов и пенсов у кое-каких обывателей, что мне неприятнее всего; но это было необходимо, чтобы не подохнуть с голоду.
Да и в самые благополучные дни Маркс вовсе не «гурманствует». Кстати, в письмах его вовсе не найдешь никаких гастрономических отступлений, кроме вынужденного поминания «нищенской диеты», благодарностей Энгельсу за превосходный херес или целительное браунебергское, да преисполненный гордого достоинства поклон будущему родственнику — Франсуа Лафаргу — спасибо, мол, за посылку, дегустацией удовлетворен, «будучи сам уроженцем винодельческого края и бывшим владельцем виноградников, я умею ценить вино по достоинству». Да еще предусмотрительная хозяйка Женни может, обеспокоившись иной раз визитом некоего завсегдатая графских застолий, с улыбкой предупредить: не рассчитывайте, дескать, на изысканный стол, «у нас не бывает жареной косули, майонеза, мороженого…»
Маркс не всегда даже может заставить себя поесть с аппетитом. Лафарг говорит, что для семьи это было бедствием. Страсть к работе настолько поглощала Маркса, что он часто забывал о еде, его по нескольку раз звали к обеду; проглотив последний кусок, он вновь торопился к рабочему столу. «Ел он очень мало и прямо-таки страдал отсутствием аппетита; он пытался с этим бороться, употребляя в пищу острые и соленые кушанья — ветчину, копченую рыбу, икру и маринады, желудок должен был расплачиваться за колоссальную работу мозга. Весь свой организм приносил он в жертву своему мозгу: мышление было для Маркса высшим наслаждением».
Ваше любимое изречение — NIHIL HUMANI A ME ALIENUM PUTO
Для знавших Карла Маркса нет более забавной легенды, чем та, которая обычно изображает его угрюмым, суровым, непреклонным и неприступным человеком, чем-то вроде Юпитера-громовержца, вечно мечущего молнии, без единой улыбки на устах, одиноко и неприступно восседающего на Олимпе.
Тем, кто посвятил себя изучению человеческой природы, не покажется странным, что человек, бывший таким непреклонным борцом, мог быть в то же время добродушнейшим и нежнейшим из всех людей. Они поймут: он потому и умел так остро ненавидеть, что был способен так глубоко любить. Если его язвительное перо могло прочно засадить кого-нибудь в ад, как это было под силу только Данте, то лишь потому, что он был таким преданным и нежным, если его саркастический юмор мог разъедать, как кислота, то тот же самый юмор успокаивал нуждающихся и угнетенных…
Он человек был, человек во всем,
Ему подобных мне уже не встретить.
Все предыдущие страницы исповеди — разве не свидетельствуют они самым красноречивым образом: ничто человеческое не чуждо этому гению борьбы с его широчайшей натурой и «абсолютным характером». Анкета-исповедь уже на исходе, Маркс успел нам многое рассказать о себе: о том, чего он хотел достичь в жизни и каким путем шел к цели, как он работал для людей мира, что ценил и что отвергал, кого любил и кого ненавидел, какими заботами страдал… Все это Марксово, человеческое. И если уж уточнять еще отдельные грани характера, прояснять лично-эмоциональные оттенки самых земных проявлений, может, позволительно будет, обращаясь к живому голосу его эпистолярного наследия, поставить здесь с десяток по-житейски простых и пусть даже случайных сторонних вопросов.
— Позвольте, уважаемый доктор, поинтересоваться в начале короткого интервью: те редкие дни жизни, которые так скупо выкроены в бюджете Вашего времени для восстановления сил, для отдыха в одиночестве, как Вы предпочитаете их проводить?
Маркс:…Поселился в частном доме, а не в гостинице или отеле, где вряд ли можно избежать докучливых бесед о местной политике, приходской скандальной хронике и соседских сплетнях… Я превратился в бродячую трость, большую часть дня гуляю, дышу свежим воздухом, ложусь в десять часов спать, ничего не читаю, еще меньше пишу и вообще погружаюсь в то душевное состояние небытия, которое буддизм рассматривает как вершину человеческого блаженства.
— Друзьям известно Ваше математическое превосходство в шахматах, известно также и то, что Вы разделяете лессинговский приговор шахматам: «для игры — слишком много серьезного, для серьезного — слишком много игры»; тем не менее пробуждают ли они спортивный дух?
Маркс: Вместо «развлечения» у нас вчера вечером в гостях были Лормье. Я сыграл с Луи две партии в шахматы и дал ему выиграть одну из них… Что сказал мне на прощанье самым торжественным тоном сей несуразный юнец Калибан? — «Я надеюсь, Вы на меня не в обиде».
— Судя по тому, что Луи удостоен сердитого сравнения с получеловеком-получудовищем из шекспировской «Бури», спортивная жилка задета… А каково, доктор, Ваше мнение об азартных играх? Вам, кажется, ведь доводилось бывать в Монте-Карло…
Маркс: Я не люблю посещать игорный зал; представь себе, что за табльдотом, в кафе… говорят и шепчутся почти исключительно о рулетке… То, например, некая молодая русская дама (жена какого-нибудь русского дипломата, одна из жительниц гостиницы «Россия») выигрывает 100 франков и тут же проигрывает 6000 франков; то у кого-нибудь уже не осталось денег на обратный путь; другие проигрывают огромные состояния целых семей, лишь очень немногие уходят отсюда с небольшой добычей; я хочу сказать, немногие из игроков, и из них почти исключительно богачи. О сообразительности, расчете… в данном случае не может быть и речи; лишь с самой отдаленной вероятностью можно рассчитывать на удачный «случай», да и то, если у тебя есть порядочный куш, которым ты можешь рискнуть… Большое число игроков обоего пола верит в науку этой чисто азартной игры; господа и дамы сидят перед «Парижским кафе» или на скамейках в прекрасном саду, принадлежащем казино, держат в руках таблички (напечатанные) и, склонив голову, что-то царапают и высчитывают, или один другому глубокомысленно рассказывает, «какую систему» он предпочитает — следует ли играть «сериями»… Можно подумать, что ты попал в сумасшедший дом.
— Теперь о юморе: интересно, как переносит человек, владеющий ювеналовым бичом, дружеские подшучивания над самим собой? Например, такой милый розыгрыш: юная «незнакомка», очарованная Вами, «присылает» приглашение на торжественный обед. Что Вы скажете?
Маркс: Дорогая мисс Лилипут!.. Вы должны извинить меня за «промедление» с ответом… Я был несколько смущен, получив приглашение от совершенно неизвестной мне проказницы. Тем не менее, убедившись в Вашей респектабельности и в солидности тех сделок, которые Вы заключаете с Вашими поставщиками, я с радостью воспользуюсь этой несколько странной возможностью быть допущенным до Ваших яств и напитков. Но, пожалуйста, не относитесь к последним с пренебрежением, ведь девицы имеют это скверное обыкновение. Так как я страдаю приступами ревматизма, го надеюсь, что в Вашей гостиной не будет никаких сквозняков. О необходимой вентиляции я позабочусь сам. Я несколько туг на правое
