Тем временем диктор скороговоркой зачитал регламент и начал называть имена бойцов. Его смазанный голос гремел где-то вдалеке, а когда Лев Витаутович отстранился, ворвался в разум:
— …Четвер-р-р-ртая клетка! Нерушимый Александр, «Динамо» Лиловск — синий угол! Ибрагимов Хадис, «Русский Дом Селенга» — красный угол!
Подошел Алексей, пожал мою руку и долго не разжимал пальцы.
— Удачи, брат! — И похлопал по спине.
В сопровождении тренера я направился к клетке, пытаясь отыскать взглядом Ибрагимова. Где ты, враг мой? Тот, кто обо мне слыхом не слыхивал, но назначен моим палачом. Адреналин зашкаливал, сердце колотилось часто и гулко, в горле было горячо.
«Так, Саня! Ну-ка не ссать! — резкий оклик раздался откуда-то из подсознания. Звягинцев? Не, голос другой. — Сосредоточиться, но не зажиматься! Ошибка будет дорого тебе стоить»…
Обернувшись, я увидел каменное лицо Витаутовича. Губы его шевелились, и только тогда я понял, что слышу не мысленно, а в реале, просто сквозь шум арены голос тренера звучал иначе, как сквозь помехи.
В это время на огромном экране сверху зажегся таймер до начала раунда — бои во всех восьми клетках должны были начаться одновременно: 00:59, 00:58, 00:57…
Я уже вошел в клетку и встал в синем углу, а Ибрагимов все не шел. Неужели я такой везунчик, что он чудесным образом слился? В аварию попал. Поскользнулся и сломал руку. Загрипповал, в конце концов. Что он, не человек, и заболеть не может?
Таймер показывал, что до начала боя всего лишь полминуты.
Интересно, за опоздания дисквалифицируют? Или конкретно его — нет?
Ага, размечтался! Ко входу уверенным шагом направлялся широкоплечий спортсмен. Глыба! Хадис Ибрагимов напоминал Валуева, только двигался куда пластичнее. Уверен, этот и лезгинку так станцует, что многим на зависть. Голова на бычьей шее смотрелась крохотной. Под одеждой перекатывались жгуты мышц. На ходу он вставил капу, скользнул по мне взглядом, как по пустому месту. Вошел в клетку, встал в красный угол и уставился на судей так, будто взглядом хотел заставить их начать бой.
Рефери встал в центре клетки, кивнул нам. Мы поприветствовали друг друга и разошлись по углам. Ибрагимов только сейчас ощупал меня взглядом.
Я спиной ощущал, как волнуется Лев Витаутович, как отчаянно хочет помочь, а то и сам войти в клетку и подраться вместо меня.
Его монотонный голос, прерываемый криками диктора и шумом трибун действовал на меня успокаивающе:
— Саня, ты сможешь… У тебя преимущество в скорости… Уходи… Не рискуй… Рискуй… Сыграй на самоуверенности противника…
Так рисковать или нет? Спросить не успел, тренера прервал гонг, и следом грянул рев ведущего:
— Начали!
Рефери даже не поинтересовался, готовы ли мы, и просто дал отмашку, разрубил воздух и отпрыгнул, крикнув:
— Бой!
Мы двинулись навстречу друг другу. Если Ибрагимов и не считал меня опасным, профессионализм не позволял этого показывать. Приблизившись, я сделал обманный прямой в голову — Ибрагимов повелся, выбросил кулак мне в лицо. Уклоняясь, я нанес боковой ему в челюсть, но он успел закрыться и посмотрел с интересном: не понял, что это у нас за мошка кусается?
Давай, громила, покажи мастер-класс!
И он показал. Прямой в лицо — я уклонился. Боковой в печень — я выставил блок и контратаковал бесхитростным прямым. Он отбил. В ответ — шаг вперед и коленом по печени. Я ушел вбок и едва успел заблокировать боковой в висок. Отпрыгнул. Ибрагимов ударил ногой в бедро, я уклонился, схватил его за ногу и попытался уйти в партер, но противник устоял, как будто врос в землю.
Нанеся серию обманных ударов, противник пошел в атаку. Пер, как танк, а я словно отрабатывал базу: удар — уклонение, удар — блок…
Левая рука онемела, и я отпрыгнул в сторону. С блоками надо бы аккуратнее — такой монстр и кость сломать может.
— Уводи в партер, Саня! — кричал мечущийся вокруг сетки Тирликас.
Еще лоукик от Ибрагимова — я приготовился хватать ногу, но разгадал хитрость и отшатнулся от встречного в лицо. Апперкот в челюсть противнику — есть!..
Но Ибрагимов лишь дернул головой. Мой удар для него — что укус комара. В то время как его кулак-кувалда может свернуть мне челюсть или пробить голову. Или ребра сломать. Мысли шли фоном, и как-то отстраненно, пока я делал все, чтобы выжить.
— Ты мне тут давай не бегай, — усмехнулся противник, поманив меня. — Девочка что ли? Или из этих?
Промолчав, я провел обманную связку, но Ибрагимов лишь усмехнулся. Оценив силу моих ударов, он ринулся в контратаку. Зато с лоукиков перешел на удары коленями. Одно попадание по мне — и хана.
Несколько раз я пытался броситься ему в ноги, но Ибрагимов грамотно уходил. Я ощутил себя мячом, который бьется о стену. Не пробить. Не достать.
Удар — отшатнуться. Удар — уйти под руку и двинуть локтем в печень… Выставленный блок сделал мой удар скользящим.
— Третья минута пошла! Балерина, на! — рычал тренер Ибрагимова, оказавшийся за моей спиной. — Вали его!
— Саня, ты можешь! — подбадривал меня Витаутович, который бегал вокруг клетки и каким-то чудом всегда перекрикивал вражеского тренера. — Можешь!
Где уж там! Как об стену горох ему мои…
Я проводил короткие комбинации, кавалерийскими наскоками пытаясь нанести хоть какой-то урон и тут же уйти от возмездия, потому что любой пропущенный удар грозил мне нокдауном или травмой в лучше случае.
Ну конечно. В конце концов, я просто любитель, пусть и в молодом теле, а противник — чемпион беспредельных боев. Было грустно вспоминать свое бахвальство, когда я обещал Лосю сломать Ибрагимова.
Удар — отклониться, удар — сместиться, удар — отпрыгнуть и броситься в ноги… Нет, неудачно, он легко ушел и чуть не перехватил меня за шею, я еле ноги унес паническим кувырком в сторону.
— Трусишка, да? — осклабился Ибрагимов. — Че бегаешь? Я твою маму в…
Оскорбление было классическим, и вестись на него я не стал. Провоцирует, понятно, а рефери, гад, молчит, словно ни черта не слышал.
— Тебя же ссыкунишкой зовут, да? — продолжал провоцировать Ибрагимов. — Саша Ссыкунишкин? Я тебя в рот…
Я зло оскалился. Поток оскорблений Ибрагимова разнообразием не отличался.
Пот застилал глаза. Сердце рвалось из груди. Дыхания не хватало. Каждое движение давалось с трудом. Тело не успевало за мозгом, который улавливал движения противника, но я не сдавался. Хрена вам всем, жирные рожи, опухшие от наглости! Ненависть — отличное топливо. Ибрагимов был для меня собирательным образом, олицетворением беспредела власть имущих, и это придавало сил.
Он все пытался зажать меня в угол и засыпать ударами, уверенный, что я не отобьюсь. Я прыгал вокруг него и все не мог пробить защиту.
