Теодор, поднимая руку козырьком. — Проклятье! Нужно было дождаться Риордана. Он без труда отыскал бы его сверху!
— Ты сказал, что у нас нет времени, — пожала плечами девушка и полезла за чем-то в карман. — К тому же, у меня есть вот это.
Элла вытащила небольшой кулон на цепочке. Это был круглый диск, на котором изображались созвездия, подписанные на непонятном языке.
— Что это?
— Путеводитель.
— Путе…что?
— Штука, которая укажет нам путь.
— И откуда она у тебя? — спросил Теодор, прищурившись.
— От… — начала было та, но мужчина прервал ее.
— От Альмир Эмирхана?
Девушка кивнула.
— Ты в курсе, что, когда мы попросили его указать нам место расположения ключа, он сказал, что ни один из смертных не имеет права знать, где он, кроме непосредственно хранителя. То есть его самого. И обещал лично доставить ключ, чтобы после того, как мы им воспользуемся, снова вернуть в место, о котором не знает ни единая живая душа?
— Нет, — робко ответила та.
— И он так просто доверил эту тайну тебе?
— На что ты намекаешь, я не пойму? — взъерепенилась та, обиженная нелепыми подозрениями.
Теодор печально улыбнулся и ласково коснулся ее скулы, поправив выбившиеся из-за ветра локоны. Он вглядывался в нее минуту, после чего отвернулся и растеряно ответил.
— Ни на что…
— Нет, я серьезно, Теодор! — не отставала та. Она обежала его таким образом, чтобы снова оказаться напротив его лица. — О чем ты?
Мужчина глубоко вздохнул и отчего-то выпалил как на духу.
— О том, что ты важна ему гораздо больше, чем это казалось вначале, — он сжал губы в тонкую ниточку. — И он важен тебе! Как бы ты не хотела думать иначе… Ради него ты была готова пожертвовать всем! Жизнью, свободой… нами…
— Ты считаешь… — Элла удивленно захлопала глазами. — Ты считаешь, что мы с ним…
— Я считаю, что вас связывает нечто большее, чем тот факт, что он купил тебя, как свою наложницу. Он называет тебя Хылым Хая ти, ты знаешь, как переводятся эти слова?
— Мечта моей жизни… — неуверенно промямлила девушка.
— Вот именно! Ты не просто очередная женщина для него, Элла…
— А кто я для тебя?! — парировала та.
Он немного опешил от столь прямого вопроса.
— На самом деле вы с ним так похожи! — Эллания взмахнула руками. — Оба оцениваете меня, как что-то безвольное. Будто бы я не живое существо, а инструмент для чего-то данного свыше. И ни один из вас ни разу не удосужился поинтересоваться, чего на самом деле хочу я сама. Я — а не какое-то там никому не ведомое предназначение. Но у меня есть разум, планы, желания и сердце. И мне плевать на то, что предписано небесами, я хочу, чтобы мне позволили выбирать самой, а не потому, что что-то обязывает меня делать этот выбор.
Теодор молчал, и лицо его показывало чрезвычайное смятение.
— Похоже, я такой идиот, — сказал он, наконец, после пары минут осмысления.
Элла подтверждающе кивнула.
— И каков же твой выбор? — поинтересовался мужчина вкрадчиво.
— Неужели ты до сих пор этого не понял? — спросила девушка и, приблизившись, схватила его за жакет, притягивая к себе.
Глава 37. Сомнения и страхи
Поцелуй его губ был не менее жарким, чем раскаленные пески вокруг них. Теодор обнял Эллу за талию, придвигая ее к себе как можно ближе. Он словно старался слиться с ней воедино, все еще опасаясь, что та может куда-то исчезнуть. Он наслаждался этим поцелуем так, как давно не наслаждался чем-либо еще. Будто один он возвращал его обледеневшую душу в мир тепла и красок. И это неожиданное пробуждение восхищало и пугало его одновременно. Слишком давно он закрыл свое сердце ото всего, что могло его ранить, и открывать его для кого-то вновь было еще страшнее, чем когда-либо…
На мгновение он отстранился от Эллании и внимательно посмотрел на нее. Мужчина вглядывался в нее так, будто бы искал в ее глазах подтверждение слов, которые девушка озвучила только что. Его глаза потемнели, настолько, словно в них остался один лишь зрачок. И этот зрачок старался выцепить все крупицы истины, которые, возможно, та скрыла не столько от него, сколько от себя самой.
Тео не понимал свои чувства, точнее не верил им. Он просто знал, что эта женщина была нужна ему. Она была нужна ему гораздо сильнее, чем казалось тогда, когда он как мальчишка лез в ее окно, повинуясь низменным инстинктам, захватившим его в порыве страсти. И эта потребность ужасала его. Потому что заставляла терять контроль. А контроль — это единственное на чем зиждился его мир. И поэтому он снова и снова пытался заставить себя управлять своими чувствами, однако ничего не выходило. Оттого и не мог он справиться с той пугающей назойливой мыслью, никак не идущей у него из головы, что Элла и сама не до конца понимает кому на самом деле принадлежит ее сердце. Потому что он знал, что, если в один кошмарный момент, она осознает, что Альмир Эмирхан важен для нее гораздо больше, чем девушке казалось до этого, его мир рухнет. И рухнет уже навсегда, без возможности восстановиться.
Однажды Теодор уже собирал свое сердце по осколкам. И тогда он потратил практически весь запас своих внутренних сил. Второй раз он не осилит такое потрясение. У него просто не осталось резервов, чтобы перенести эту боль, что разрывает тебя по кусочкам.
Некогда, в те дальние времена, которые Тео уже смутно помнил, мать называла его «человек с душой нараспашку». Тогда он и правда был открытым юнцом, не опасавшимся жизненных неурядиц. Самый жизнерадостный и самый искренний из сыновей Аракса Вассета, он и не ведал, что может принести за собой любовь. Потому, что если бы знал, никогда не ответил на ту улыбку прекрасной леди Мадлен…
Их чувство было стремительно и горячо. Именно такой бывает первая любовь молодых людей, полных мечтаний и надежд. И безоблачное счастье, накрывшее Теодора столь внезапно, казалось незыблемым и вечным. Он не имел ни единой мысли о том, что жизнь может сложиться как-то иначе, чем долго и счастливо. Но судьба как обычно строит свои планы, не взирая на чаяния других…
В день, когда Мадлен покинула его, сердце несчастного разбилось на миллион частей. Тео думал, что оно никогда уже не сможет забиться вновь. Долгое время оно и правда словно недвижимое просто находилось в его груди тяжелым грузом. Будто бы несколько кусочков от него были потеряны, будто бы ОНА забрала их собой, навсегда лишая его
