горько и страшно.
— Я знаю. Это жестоко, но это не наш выбор. Если ты расскажешь девушкам правду, сорвешь отбор.
Император не оставит тебя в живых, как и алфинцы не станут мириться с проигрышем. Невестам, даже если они и поверят тебе, все равно придется выйти замуж за воинов, — тяжело вздохнул
Джейдн.
— Такое уже было? — догадалась я.
— Да. Алфинец и его избранная пытались спасти других участниц. Мой отец повернул все так, будто
Дарин желал занять его место, поэтому и устроил бунт. Как ты догадалась, поверили правителю.
Император очень убедителен. Дарина не убили, но наказали. Он не провел обряд, как и хотел.
Дожил в одиночестве свою тридцатидвухлетнюю жизнь.
— На обряде можно присутствовать другим невестам?
— Да. Хотя это бывает крайне редко. Невесты, в первую очередь, соперницы, поэтому неохотно идут на церемонии.
— Я проведу с тобой обряд, — уверенно сказала, уже обдумывая план действий.
— Хорошо. Я принимаю твое решение.
— Так у алфинцев рождаются девочки? — после некоторых размышлений уточнила я.
— Да. Они не обладают магией. Можно сказать, это обычные люди. Дочери алфинцев, как и их любовницы, заложницы Гедара. Они живут на этой территории, имеют право иногда выезжать в пригород, но не жить там. Женщины помогают спутницам воинов правильно воспитывать детей.
— А создавать семью? — удивилась я.
— Они могут это делать, но только со свободными алфинцами, — поведал Джейдн и покачал головой.
Я нахмурилась.
— А такие бывают?
— Редко, но да. Иногда воины теряют и спутницу. Идеальной мамой для ребенка становится дочь другого алфинца. Девочки реже рождаются, чем мальчики.
Наверное, в этом их удача.
— Еще одни жертвы механизма, — тяжело вздохнула я. — Сколько невинных страдает за то, чтобы алфинцы имели магию! Нет возможности ни нормально жить, ни создавать семьи.
— Да. И мне жаль, что я не могу это остановить.
А я очень хотела бы попытаться, только пока не знала как. За эти дни я обязана была что-то придумать. Джейдн прав: невесты мне не поверят. Нужно попытаться спасти хотя бы Кыдану. Этот ее сон во время испытания не выходил из головы.
Милли часто мне повторяла, что в этой жизни ничего не делается просто так. У меня есть то, что отличает от остальных: моя магия. О ней я пока не говорила Джейдну, впрочем, думаю, для него это не имеет значения. А для остальных?
А что если невест выбирали из благородных семей только потому, что они не обладали магией?
Может, потому что девушки с силой могли услышать голос? Кому он принадлежал? Духу умершего алфинца?
Очень хотелось бы познакомиться с ним ближе. Может, он подскажет, как помочь нам выпутаться.
Разорвать договор. Только вспомнила о договоре, и меня осенила догадка. А что если это сам
Алфин вел со мной беседу?
Я косо посмотрела на Джейдна. Пока не стоит делиться с ним домыслами. Он уверен, что это происки отца. Так и могло быть.
— Прости, что навеял на тебя грусть.
— Ну что ты. Спасибо, что я узнала это до церемонии. Я так полагаю, что спутницы узнают об истинном положении вещей после церемонии.
— Иногда после нескольких лет жизни. Они так поглощены новой обстановкой, что не понимают элементарных вещей. Только когда начинают умирать жены воинов, приходит страшное озарение,
— вздохнул Джейдн. — У Лодиона женой оказалась подруга его спутницы. Ей он правду рассказал сразу же после церемонии. Она досматривала девушку до самой ее кончины. Постоянно плакала и не могла смириться с таким положением вещей. Это один из редких случаев, обычно любовницы спокойно переносят такие известия. Гордятся, что рожают детей. Одна из таких дир — моя мама.
Она всецело растворилась в отце, его прихотях и желаниях.
— Сочувствую.
— С детства воспитывала во мне «правильность» выбранного алфинцами пути. И я долго верил в это, воспринимал как должное, пока не стал главнокомандующим. В шестнадцать лет. Наша магия
— это зло. Мы не несем мир, мы сеем хаос.
Он с болью смотрел мне в глаза. Его собственные заволокла черная дымка.
— Человек, имеющий магию, сам решает, как ею распоряжаться, — со знанием дела произнесла я.
— Наша магия стала проклятием. Алчность предков породила еще большее зло Самир пошел на соглашение с богом разрушения, чтобы спасти Фабранию от несправедливого и жестокого захвата чужаками. А сейчас, спустя много лет, его предок стал таким же, как те, кому противостояла первобытная Фабрания.
Коварство человека не имеет границ.
— И тем не менее не мы выбирали родителей. Ты унаследовал магию, но выполняешь договор. Мы то, что у нас здесь, — положила руку на его грудь
Вспомнила, что говорил странный голос. Мне обязательно нужно снова посетить храм. Возможно, там найду нужные ответы. Я должна спасти девушек и… Джейдна.
Если есть хотя бы мизерный шанс заключить соглашение с духом и спасти человека, который мне дорог, я его не упущу. Что если это и есть Алфин?
— Долги нужно отдавать.
— А что происходит с женой алфинца, когда проводится двойная церемония?
Вопрос я боялась задавать, но должна была это услышать. Затаила дыхание.
— Ее душу съедает пожиратель. Для этого и проводится тур на определение жены для воина.
Алфинцы ненадолго отпускают всю свою магию. Грубо говоря, их души вместе с магией покидают тела. Они не умирают, это что-то вроде сна. Пожиратель ищет привлекающую его душу и подает сигнал мозгу алфинца. Тот ищет для себя подходящую замену. Чем ближе возраст воина к тридцати двум, тем охотнее пожиратель ищет новое тело, — рассказывал Джейдн.
А я передергивала плечами каждый раз, представляя весь процесс отбора и вспоминая свои ощущения от вида этих рож. Пожиратели не выглядели безобидно.
— А в чем отличие двойной церемонии?
— В воду, через которую проходит невеста, добавляют кровь алфинца. Император читает запретное заклинание, и пожиратель переносится в другое тело, оставляя при этом магию предыдущему хозяину. Если церемония удалась, вода окрашивается в красный цвет, а наряд невесты — в черный.
На руках жены сразу же появляются ранки, похожие на ожоги. Никто не знает, почему так.
Возможно, эта часть тела для пожирателя самая лакомая. И с того момента девушка обречена.
Она начинает умирать. Сначала чувствует легкое недомогание, со временем не имеет сил даже встать, чувствуя боль и слабость во всем теле. В конце ее ждет агония.
На моих глазах снова выступили слезы. Отчаяние и злость сковывали тело. Каждое его слово болью отдавалось в сердце. Столько лет, сколько невинных и наивных душ погублено! Будьте же вы прокляты, придумавшие такое!
— Если алфинец разделит с ней ложе после церемонии, — продолжал он, — девушка
