Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
– Миша, не надо! Пожалуйста! – заплакала она. – Пожалуйста!
– Иди домой! – заорал я.
Она отвернулась и стала мазать по щекам свои слезы. Лизка тихо плачет, как и молчит. Это не раздражает. Я гоню ее не потому, что мне противно. Просто не хочу, чтобы она видела то, что нормальным девчонкам видеть не стоит.
Я поднял голову и встретился глазами с Сашкой. Сашка стоял с сумкой, в которой он носит бутылочки с детским питанием для своей младшей сестры. Сашка очень хороший брат, его сестренка должна кушать, а я… Я встал и, даже не думая, сделал шаг навстречу. В ладони сам собой оказался кастет. Лизка подскочила со мной и взяла меня за руку. Сашка бросил взгляд на нее и усмехнулся.
– Ты еще жив? – спросил он. Лизка глянула на него исподлобья.
– А ты чего хотел бы? – сдерживая ярость, процедил я.
– Чтобы ты сдох! – Мой лучший друг вскинул голову, и его взгляд саданул меня наотмашь. Он смотрел на меня как на врага, и я его не узнал.
Не знаю, что со мной произошло. Но я вдруг понял, что он совсем чужой. Парень, которого я знал с самого детства, всю жизнь таскал чужое лицо. Как клоун из Лизкиного цирка. Я мог так и не узнать его, если бы он не ушел тогда, когда мне через край была нужна помощь. Выходит, мне повезло, а Сашке – опять нет. Это могло показаться смешным, если бы не было так хреново.
– Не повезло тебе, – сказал я. Сашка отвернулся.
Зачем бить парня, который совсем мне не нужен? Что я могу ему доказать? Я подбросил в ладони кастет, медленно поднял руку вверх, кастет заскользил по моей ладони и тихо упал на землю.
– Пошли, – сказал я Лизке, и она сжала мою руку.
Мы прошли мимо Сашки, проскользнув сквозь него взглядом, как тихой змейкой. И Сашка умер. Навсегда.
Мы сидели плечом к плечу на моей аэродинамической улице. Луна покрасила собой металлические перила. Они блестели светом, сворованным у луны, а луна лила свет, украденный ею у солнца. Моего друга детства никто не воровал. Он ушел сам. Все было правильно, но я не рад. Хреново терять друзей. Тем более если они кидают. Я больше такого не хочу.
– Спасибо, – сказал я Лизке.
– Миша, – позвала Лизка, я не увидел ее лица в темноте. – Если что-нибудь случится, – она вдруг запнулась. – Что-нибудь плохое, ты меня простишь?
– Из-за Сашки? – Мое сердце внезапно сжалось.
– Нет, – тихо сказала она.
– Все остальное ерунда! – засмеялся я.
– Не знаю, – медленно ответила она.
Я легонько дернул ее за хохолок, она схватилась за макушку. И вдруг все миллиарды звезд, стоящие стоймя в черном небе, мне подмигнули.
– Я знаю, что я могу! И я очень могу! – крикнул я миллиардам мигающих звезд и рассмеялся, запрокинув голову к небу. Ведь со мной была девчонка, которую я выбрал сам.
Лиза
Я нашла фотографии своего отца. На антресолях в прихожей, прямо у входной двери. Множество его фотографий с мамой и со мной. Целая коробка. Я сразу поняла, что это он. Его улыбка чем-то похожа на мамину, такая же сияющая и легкая. В кого я сама? Я подбежала к зеркалу, улыбнулась и ничего не поняла. Я набрала воздух и подышала на зеркальную гладь. Мой выдох выпал на ней матовым облаком водяного пара. И я неожиданно увидела, как сквозь туманный круг медленно проступает чья-то улыбка. Она проявлялась как фотография, неясные очертания, четкие контуры, потом улыбка, как она есть на самом деле. Не знаю, чего я испугалась. Наверное, потому, что улыбка без туловища и лица – тоже идеальная вещь. Она на мгновение стала отцовской, так же мгновенно растаяла, и я снова увидела себя. Я нашла и потеряла общее с моим отцом совершенно случайно и испугалась. Он оказался гораздо ближе ко мне, чем я думала. Он улыбался моими губами!
Я быстро сгребла фотографии в кучу. Мне нужно было убрать их немедленно. Правильно мама спрятала! Ничего не хочу знать! Я заталкивала их в коробку, и внезапно из груды фотокарточек выпал пустой конверт. Мое сердце забилось как сумасшедшее. Письмо было адресовано Ромашовым, только адрес был не наш. Совсем другой! Мой отец вернулся из прошлого моей улыбкой и домом, где он живет. От нас до него было рукой подать. Три автобусные остановки. И все! Он жил рядом с нами – и не пришел ни разу. Я его ждала и ждала, а он даже не позвонил.
Я подошла к окну, мой взгляд наткнулся на детские качели. Он подарил мне детские кубики… На фотографии я с ними, он за мной улыбается. Точно. Я вспомнила. Кубики нужно было складывать рисунком, у меня не получалось, а папа мне помогал. И я вдруг заревела. Сказала «папа» и заревела. «Папа» – теплое и родное слово для человека, который рядом со мной. Значит, поэтому мама их спрятала?
– Ты че ревешь?
– Не знаю.
– Когда не знают, не ревут.
– Я нашла… Фотографии нашла…
– Фекла! Щас приду.
Мишка пришел, велел подтереть мне сопли и полез в коробку.
– Вы похожи, – засмеялся он, глядя на фотографии. – А щеки ты в кого наела?
– Это не щеки, а комочки Биша, – прогундосила я сопливым носом. – Откладываются на всякий случай.
– Че? – захохотал Мишка. – Нарастила щеки на случай войны и мокрого снега?
– Дурак! – закричала я и треснула его по макушке крышкой от коробки.
– Лиза Конан Дойл, – насмешливо сказал он, – кроме комочков манной каши в вашем Биша еще что-нибудь есть?
Мы перерыли все и больше ничего не нашли. Ни на антресолях. Нигде.
– Надо идти. – Мишка кивнул на конверт.
– Сегодня? – Мое сердце снова забилось как сумасшедшее.
– Чего тянуть? Надо рубить сразу. Зачем мучиться всю ночь? По крайней мере, что-нибудь узнаем. Да – да, нет – нет.
– Да – да… Нет – нет, – зачарованно повторила я.
– Давай убирать и сваливать. Через час твоя мать придет.
Дом как дом. Старый, двухэтажный. Совсем дряхлый. Смуглее и скромнее нашего. Желтая штукатурка, уже поджаренная солнцем, облезает от его жара. А под ней коричневые мышцы кирпичей. И между этажами узкий выступ стены, опоясывающий дряхлый дом белым бинтом. Дом как дом. Что ж мое сердце так колотится?
– Лиз, пойдем! Чего стоять?
Я наконец решилась и потянула за ручку старой двери. Она приоткрылась и тут же захлопнулась. Дверь захлопнулась, показав мне черную пасть подъезда и пахнув запахом кошки. Дом не хотел меня пускать. В нем никто не жил. Только кошки.
– Ты что? – спросил Мишка. – Передумала?
– Пружина тугая, – выдавила я.
Мишка открыл дверь, темный подъезд оскалил стертые зубы выщербленных ступенек. Я оглянулась кругом, бурые двери нахмурились.
– Лизка, да не трясись ты. – Мишка взял меня за руку. – Все путем.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
