Бориса Петровича! Вас уже выписали?
— Нет, — всплакнула. — Мама звонила, сказала, что не сможет приехать раньше шести. А папа, как всегда, занят. Вот и сижу на сумках в палате.
— Тогда выходи, — радостно произнёс Косарев. — Я с нетерпением жду вас в холле.
Молча кивнув, я быстро вытерла слёзы и взяла Дану.
— Её отец ждёт внизу, — назло санитарке произнесла я.
Мне хотелось, чтобы она не считала меня прокаженной, никому ненужной матерью-одиночкой. Точнее, я просто боялась её осуждающей реакции.
Спустившись на лифте вниз, мне передали большой пакет с вещами. Оказалось, Слава успел купить мне новое платье и небольшой беленький костюм с чепчиком для Даны.
Переодевшись и выйдя в холл, я увидела уверенного Косарева, держащего в руках небольшой букет кустовых роз. Он широко улыбался, высматривая нас за стойкой администратора.
— Папочка, — громко произнесла одевавшая Дану медсестра, — идите скорее возьмите ребёнка. Вашей девушке слишком тяжело нести и пакеты и дочь.
Сначала Слава замешкался, но потом быстро подбежал к нам, с благодарностью приняв небольшой белый кулек, в котором тихо сопела Ждана.
Он долго рассматривал её, словно диковинного зверя, а потом прошептал:
— Нина, она мне сейчас улыбнулась, — подняв счастливый взгляд, добавил: — Этого же не может быть, да?
— Почему? — я подошла к ним, посмотрев в одеяло. — Просто она почувствовала, что рядом самый надежный в этом переменчивом мире человек.
— Спасибо, — произнёс Слава, сдерживая слёзы. — Я всегда буду с тобой, малышка.
Я была безумно счастлива, что этот долгожданный момент он разделил со мной, подарив мне приятное воспоминание об этом пасмурном дне.
Наше время
— Нина, — шептал Косарев, пытаясь вытащить меня из воспоминаний. — Ни-и-ина! Дана уже уснула.
— Как? — удивилась я, посмотрев на время. — Ещё только восемь вечера.
— Я, наверное, пойду, — Слава аккуратно выбрался из объятий дочки, на цыпочках выйдя в коридор.
Выйдя за ним, я прикрыла дверь.
Парень надевал кроссовки, а я не могла понять, что же терзало мою душу. Словно канаты, тянущие руки в противоположные стороны, моё сердце сейчас рвалось на части.
— Ты её любишь? — неожиданно для себя, спросила я.
— Что? — Славы настолько удивил мой вопрос, что он застыл на месте.
— Ты. Её. Любишь? — отдельно выделила каждое слово.
— Нина, мне казалось, мы уже закрыли эту тему. Я не понимаю, зачем ты начинаешь и снова бередишь мою душу?
Но я не стала его слушать. Подойдя ближе, нежно прикоснулись рукой к гладко выбритой щеке, и потянулась к губам.
Это было сложно назвать поцелуем, ведь Слава просто стоял, удивленно наблюдая за моими движениями. Но я не отступала, желая получить ответы на мучившие ночами вопросы.
Я целовала человека, ещё недавно считавшего другом. Целовала мужчину, который давно жил в моем сердце. Но он находился там так тихо, что я слишком долго не могла найти его свет среди хлама ненужных людей.
А Слава не сдавался и терпеливо ждал, когда мои сомнения рухнут. Когда наконец-то решусь принять его чувства. Я всегда слишком боялась, страшилась, что могу навязать себя и чужого ребёнка прекрасному парню, который с успехом может построить свою семью и родить родного ему ребёнка.
Но как же я была глупа.
Неожиданно холодная мужская ладонь прикоснулась к моей щеке. Слава осмелел, решившись поддаться мне. Сначала он нежно дотрагивался до моих губ, но после отдался эмоциям, и наслаждался нашим поцелуем. Словно путник, долго скитающийся по пустыне в поисках воды, Косарев не мог испить нашей близости. Он слишком долго этого ждал.
Сейчас, нежась в крепких, но таких мягких мужских объятиях я наконец-то поняла, кого по-настоящему любила все это время.
Эпилог
— Дана, давай быстрее, — кричала я, держась за большой живот. — Я не могу так долго стоять — ноги ноют.
— А я тебе говорила — не пей на ночь, — надевая обувь, она снова читала мне нотации. — Вот нажалуюсь на тебя папе, будешь сама перед ним оправдываться.
— Хорошо, хорошо, — виновато подняла руки. — Все вещи взяла?
— Вроде бы да, — Ждана кивнула головой. — Я же не на всегда к ним уезжаю, а лишь до того момента, как ты родишь Лёню.
— Я тебе уже говорила, что мы хотим назвать твоего брата Павлом, — закатила глаза, взяв сумочку. — Поэтому меньше слов, больше дела.
В последний месяц беременности мне было слишком сложно заниматься с Даной. Живот постоянно рос, ноги отекали, а ещё появилось давление. Врач настоятельно советовал лечь в больницу, чтобы избежать развития преэклампсии.
Поэтому, посоветовались с мужем, мы решили лечь на сохранение, отправив Дану к моим родителям.
К сожалению, в последнее время Слава постоянно был в разъездах, занимая призовые места на соревнованиях. Сначала я обижалась, считая, что он забывает о семье, но позже поняла, что баскетбол — его жизнь.
Правда скоро он должен был вернуться из Москвы, уйдя в отпуск на целых три месяца.
— Ни за что не оставлю тебя одну, когда родишь моего сына, — говорил муж, уезжая в последний раз.
После той поездки в Санкт-Петербург наша жизнь постепенно наладилась. Слава, окрыленный
