Все три Богини Судьбы были грустны. Самая чувствительная из них — Хита, кажется, тихо плакала. Сидевшая рядом Дия разглядывала платочек в своих руках, отрешенная от всего вокруг, как и ее младшие сестры, которые после появления незнакомки предпочли отмалчиваться.
"Когда они успели пересесть?" — подумал Феб, приподнимая брови и раскрывая пошире глаза, чтобы окончательно проснуться. Другим свое невнимание к таким важным событиям он объяснить никак не мог.
Старшие — их родители, — старательно державшиеся поодаль друг от друга в начале собрания, сейчас сидели рядком перед незнакомкой. И говорили. Мужчина видел, как шевелились их губы, произнося некие слова, которые он не слышал.
Картины же перед его глазами разворачивались интересные, но мало и, особенно, словесно информативные. За столько времени наблюдения за людьми он больше полагался на слух, не утруждая себя учиться читать по губам. Мысли он, тем более, не слышал. Вряд ли это было бы сейчас ему доступно — не те персоны.
Когда он застал беседу, рассказывала что-то его мать. Очень эмоционально даже на вид. Судорожно сжав побледневшими пальцами до боли руку мужа, она говорила долго. Возможно, оправдывалась и объясняла. Иногда она отводила взгляд, моргала, будто сдерживала слезы, ненадолго замолкала, но пресекала попытки мужа ей помочь и снова повествовала.
Затем дали слово его отцу, потом — Криану. Вета порывалась вступить, но после второго одергивания незнакомка ее ненадолго "заморозила". Почувствовав себя мальчишкой и укорив за это, Феб все равно полюбовался ее ошеломленно-обиженным, как у маленькой девочки, лишенной сладкого, лицом.
Тетушка Мерта говорила, тихонько вытирая слезы. "Это она так по Ие убивается?" — подумал Феб и не удивился. Тетушка и Ия очень любили друг друга.
По его мнению, их отношения очень напоминали связь матери и дочери. Учитывая непростой, а временами вздорный нрав их матери, это было ожидаемым явлением. Ии нужен был материнский совет, а Эо предпочитала убегать от неприятных ситуаций, а не решать их. Почему-то…
Феб хмыкнул, догадавшись, что она просто не хотела отвечать на щекотливые вопросы, явно зная больше остальных старших. А Ия была очень упряма в достижении цели. Не прямо, так через подкоп, но она успешно донимала многих. Так, что все логично. Мать убегала, а Мерта — компенсировала недостаток ее внимания девочке. "Спасибо, тетушка", — подумал Феб с признательностью.
"А где же Танатос?" Четверка деймосов во главе с Адриеном нашлись на местах во втором ряду. У их ног разлеглись здоровенные черные псы. Они громко фыркали, смачно зевали, показывая огромные пасти и трясли ушастыми головами. А вот их хозяева с момента своего появления не издали ни звука, умудряясь в своей кожано-металлической экипировке быть тише воды… "А, кстати, — Феб озадаченно потер лоб свободной рукой, — "почему собак слышно, а их хозяев и других присутствующих — нет. Или не всех?"
Он снова прочистил свой слух. И обнаружил, что, кроме, как от животных, звуки были. Скрипели ножки кресел по мозаичному полу, шелестели тяжелые одежды старших (!) богов. Вокруг светляков, освещавших Храм, кружили и жужжали мошки.
"Интересно…" Мужчина снова напряг слух и стукнул ногой по полу. Не было звука. Тогда он приподнял одним пальцем несколько браслетов на руке сестры, которые обычно звенели, когда она жестикулировала. И снова тишина.
Для проверки Феб кашлянул. И сам себя не услышал. Затем еще раз — результат тот же. Единственное, что он смог добиться, — к нему обернулась незнакомка, усмехнувшись.
— Ну, какой же ты — неугомонный! — посетовала она, жестом попросив говорившего — им был на этот момент Вард — помолчать, пока разберется с нарушителем, — Что тебе неймется, Феб? Ведь так тебя зовут? Все молчат, дремлют, а ты, как маленький ребенок, не можешь на месте усидеть?
— Ия, — просто сказал он, добившись ее внимания.
— Что "Ия"? — со вздохом спросила она, решив выслушать "неугомонного".
— Она… ее можно вернуть? Или она… умерла? — это тяжелое слово ему далось с трудом, — Там я был. Виноват не меньше ее. И меня тоже накажите, — признался и попросил он.
— Каждому отмерю положенное, — без улыбки сообщила девушка, — И тебя не обделю. А Ия… можно сказать, умерла. Ее тело. А вот душа — жива. Вы с ней замахнулись на того, кто вам не по зубам. Он и родителям вашим был не по силам…
— Кто он? — прошептал Феб. — Откуда он взялся там?
Комната резко исказилась, сузившись до длинного узкого коридора, в котором на одном конце сидел в кресле он, а на другом — она. Где-то за пределами этого пространства находились его замершие родственники.
Теперь он понял, каково это быть в пределах ее внимания. Откуда-то из тьмы выплыл образ огромных золотых глаз. Он вновь оказался в пронизывающем желто-золотом свете ее глаз, вокруг жужжали и больно жалили пчелы. Затем появится та наглая огромная кошка?
— Это вы были во дворце? Пчелы, кошка, золотой песок, растекавшийся по дворцу. За миг до того, как в саду появился огромный змей…, — вспомнил он наконец, почему она показалась ему знакомой.
— Да, это была я. Мои пчелы тебя потрепали до крови. Только поэтому ты и смог с себя стряхнуть чары…, — девушка беззлобно улыбнулась.
— Вы же хотели нас убить? — сообщил он и поинтересовался. — Почему не убили?
— Потому что в ваших жилах течет моя кровь. Это меня привлекло к вам. Как и того, кого ты называешь Змеем.
— Там было много богов, но вы выбрали нас.
— Говорю же — моя кровь, — жестко повторила она.
— А остальные? В них ее нет?
— Нет, — с улыбкой она покачала головой, — здесь только один мой ребенок. Та, которую я когда-то родила. В ее детях — моя кровь. Остальные — дети моих созданий.
— Кто такой Змей? — спросил Феб. — Он такой сильный, но я о нем не слышал никогда…
— Ваши старшие заточили его в расщелине, где он много столетий спал. Пока твоя сестра не начала строить свой дворец и пробудила его. Он смог освободиться, а дальше решил отомстить… Детям тех, кто его пленил. Кого наказывать за грехи родителей? Разумеется, их детей, — пожала плечами и как-то очень охотно поделилась она.
— А вы? Как там оказались? — спросил он.
— Ты чрезмерно любопытен, — заметила она таким тоном, что он понял — больше ответов не будет, — Узнал все, что хотел?
— Раз Ия — ваша внучка, вы ее вернете? — прямо спросил мужчина, а девушка снова радушно улыбнулась. Она со смехом откинулась на спинку дивана и ответила:
— Может быть. Если ее душа пожелает вернуться.
— Она может не пожелать? — нахмурился Феб, — Она любит жизнь. свою жизнь!
— Не знаю, все души — разные, а река Судьбы и Времени — одна, — лукаво отозвалась незнакомка.
— Вы ее в эту реку отпустили? — ужаснулся Феб, пытаясь вскочить, но вспомнил про сестру на его плече и снова осел на месте.
