Правитель страны Да-цинь, Ань-дунь [Антонин] направил посольство, которое вступило в Китай через границы Жи-нань [Вьетнама]… Это было их первое сношение [с нами].
Китайская хроника Хоу Ханьшу, 166 г. н. э.[67]Как и всем торговцам, путешествующим в дальние страны, Миирию известно соотношение 1: 5: 28. Первое значение – это стоимость доставки амфоры по морю, если пользоваться хорошо известным торговым маршрутом. Это в пять раз дешевле, чем везти ту же амфору на такое же расстояние баржей по реке, и в двадцать восемь раз дешевле, чем перевозить товары по суше на повозках. Вот почему дешевле завозить зерно из Египта, чем перевозить его по Апеннинским горам из долины реки По в Северной Италии.
С 246 года до н. э. Красное море соединено каналом с Нилом, по этой реке товары доставляются в великий город Александрию, а оттуда – в другие города Римской империи. Миирий следовал этому маршруту, возвращаясь обратно со своим первым грузом перца и специй. С тех пор, как в конце декабря он отплыл с юго-восточными ветрами, прошло чуть больше года, прежде чем он вновь оказался в лавке своего отца в Сирии.
И вот теперь за ужином ему придется слушать рассказ о поездке в Кирену, как будто это было путешествие на край земли. А вот специи, которые окажутся на столе, действительно доставляют со всех концов земли, и даже Миирий не знает, что это за далекие края. Путешественники в морях у острова Ява говорили о землях, которые находятся гораздо южнее и восточнее. Другие торговцы рассказывали о потерянном городе где-то в великой африканской пустыне, и о могучей черной реке за ним («Черный» по-латински будет Niger – «Нигер»), которая может быть притоком Нила, но, вероятно, им не является. У Миирия есть приятель в Помпеях, у которого находится статуя, привезенная, как он утверждает, с северо-востока Индии, и другой друг, у которого есть любопытный кованый амулет из Туле, что в «шести днях пути к северу от Британии до самых границ замерзшего моря» (см. «Географию» Страбона, 1.4). Остров Туле, должно быть, удивительное место, поскольку, как говорит Плиний, «где солнце проходит через созвездие Рака, не может быть ночи, как в середине зимы не было бы дня».
Финикияне вышли из Красного моря и затем поплыли по Южному. Осенью они приставали к берегу и, в какое бы место в Ливии ни попадали, всюду обрабатывали землю; затем дожидались жатвы, а после сбора урожая плыли дальше. Через два года на третий финикияне обогнули Геракловы Столпы и прибыли в Египет. По их рассказам (я-то этому не верю, пусть верит, кто хочет), во время плавания вокруг Ливии солнце оказывалось у них на правой стороне[68].
Геродот. «История», Книга 4[69]Мир огромный и странный, и лишь купцы в поисках новых торговых путей и товаров пытались – безуспешно – найти его пределы. Иногда Миирий удивляется: понимают ли боги, которые якобы даровали римлянам «безграничную империю», что на самом деле римляне получили относительно небольшой кусок земли на берегу небольшого моря?
Миирий размышляет об этом, пока поднимается по Целийскому холму вдоль улицы мастеров сандалий. Палатки ремесленников закрылись еще ранним вечером. Позади него бредут два его крупных телохранителя с факелами, которые будут освещать ему дорогу домой. Один из них несет узел с «синтезом» (synthesis), или застольной одеждой, в которую Миирий облачится, когда доберется до места назначения. Хотя на официальные мероприятия римляне обычно надевают тогу, ее необходимо искусно обернуть вокруг тела, а затем удерживать, согнув руку в локте. Вся эта конструкция лишена пряжек и завязок, что делает ее совершенно непригодной для ужина.
Тем не менее римлянам не нравится смотреть на обнаженное тело на публике, и поэтому они создали «синтез» (synthesis) – специальный красочный наряд, в который легко облачиться перед едой (позднее все специально созданное с какой-либо целью станут называть синтетическим). Только кто-то по-настоящему распущенный, такой, как прежний император Нерон, может носить «синтез» в качестве повседневной одежды, но вечерняя одежда – хороший способ продемонстрировать богатство и статус. Например, «синтез» Миирия – шелковый, с фиолетовыми драконами, вышитыми на рукавах, – он символизирует доступ к богатству и сокровищам Востока.
Поскольку это весьма ценная одежда, Миирий зорко следит за происходящим на улице, опасаясь опасных ситуаций. Он сразу же замечает фигуру в капюшоне, укрывшуюся в тени на противоположной стороне. Ясно, что затаился он неспроста. И все же, прежде чем приступить к своему гнусному делу, он ждет, пока прохожий скроется из поля зрения – сам торговец ему явно неинтересен. Миирий бросает на человека последний любопытный взгляд перед тем как войти в дом, где устраивается званый ужин и где Манид, человек с утонченными манерами и жестоким сердцем, непременно постарается содрать с него три шкуры.
Второй час ночи
(20:00–21:00)
Проститутка находит клиента
Но если кто-нибудь думает, что юношеству запрещены также и любовные ласки продажных женщин, то он, конечно, человек очень строгих нравов – не могу этого отрицать, – и при этом далек не только от вольностей нынешнего века, но даже от обычаев наших предков и от того, что было дозволено в их время. И в самом деле, когда же этого не было?
Цицерон. Речь в защиту Марка Целия Руфа, 20[70]Никогда прежде Мамиле не могла и подумать, что будет скучать по своей комнате в «Лупарах Ларентии» (Lupara Larentia). Бордель, в котором она работает и живет, назван в честь знаменитой Акки Ларентии. Эта женщина была современницей Ромула, основателя Рима, и, по некоторым данным, его приемной матерью. Она сделала карьеру, развлекая влиятельных людей того времени, включая даже Геркулеса (хотя, по правде говоря, немногим женщинам той эпохи удалось избежать этой участи…), а потом удачно вышла замуж. У нее была счастливая старость, а свое значительное состояние она завещала римскому народу. Поэтому по сей день 23 декабря каждого года римляне отмечают праздник в ее честь – Ларенталии.
Мечта Мамилы – так же удачно выйти замуж и покончить с нынешней жизнью. При этом она сознает, что об этом мечтают практически все столичные проститутки. Поэтому борьба за потенциальных мужей идет не на жизнь, а на смерть и на всех их явно не хватит. В любом случае у Мамилы есть лишь смутное представление о том, в чем заключается нормальная римская семейная жизнь. Бордель – единственный дом, который она знает. Как и многие другие римские проститутки, Мамила была «удочерена» сразу после рождения. Это означает, что ее подобрали на улице, где она очутилась сразу после рождения, и воспитали уже в борделе.
