– Отлично, – прокомментировал Богдан чемодан, две сумки и коляску, выуженные с ленты-транспортёра. – Всё?
– Да, – выдавила из себя Женя.
– Как ты дотащила это до аэропорта, Крош?
– Ёлка помогла, – растерянно пробормотала Женя.
По правде, то, что сейчас она находится за три с половиной тысячи километров от дома, в столице Хакасии – до сих пор страшно поверить! – прямая заслуга Ёлки.
Именно она, расхаживая по квартире Жени, распиналась, расписывая прелести жизни на свежем воздухе, целебную силу степных трав, пользу таёжной атмосферы. А молоко? Натуральное молоко! Овощи, фрукты, экология. Всё самое полезное для Жени и Артёма. Кто в своём уме отказывается от отпуска в Хакасии, в доме из экологически чистого сырья, вдали от цивилизации? Это не какой-то пыльный Кипр, где в сезон некуда яблоку упасть, а Хакасия! Ха-ка-си-я! Ёлка включила режим агента по недвижимости и во всю мощь своего дарования доказывала пингвину, что жить он должен в средней Азии. Пингвин согласился…
К тому же, страх, что Виталик придёт с очередными разборками и угрозами, не покидал Женю. Ещё меньше она хотела видеть его жену. Кто выдумал, что преступник возвращается на место преступления? Женя не желала сталкиваться с последствиями своей слабости.
Сначала разозлилась на Ёлку, потом махнула рукой. Всё тайное рано или поздно становится явным. Претензий к Виталику у Жени не было, она не хотела помощи, не ждала участия в воспитании, но как получилось – так получилось. Ни моральных, ни физических сил на обдумывание и принятие ситуации у Жени не оставалось. Если бы не боязнь Виталика, Женя выкинула бы всё из головы до каких-нибудь дальних-дальних времён, только страх не проходил.
Она в квартире одна с полугодовалым малышом, соседи по лестничной площадке уехали в отпуск или на дачи. Сбежать из Москвы в тот момент показалось отличным решением.
– Надо выкатить Емельяновой, как считаешь? – Богдан криво улыбнулся, подхватил две сумки одной рукой, чемодан второй и уставился на оставшуюся лежать в сложенном виде коляску-трость. Женя тут же дёрнулась к ручкам, ловко перевернула, привычным движением разобрала и поставила перед собой.
– Пошли? – всё, чем прокомментировал Богдан действия гостьи.
Женя пошла, вернее, поплелась, делая вид, что ей интересна окружающая действительность. Здание аэропорта – довольно просторный зал, серый, со спешащими людьми, электронными табло, стойкой справочного бюро.
Пейзаж, открывшийся взгляду, когда выбрались на улицу. Действительно, глаз не отвести – кирпичного цвета тротуарная плитка в пешеходной зоне, асфальт, неожиданно серый, жёлто-красный пустырь, сколько хватает взгляда, перемежающийся газонами жухлой травы, снующие автомобили, парковка. Не пыльный Кипр, одним словом. Красота!
– Ну, вот, – Богдан показал руками на чёрный, огромный автомобиль, приветливо мигнувший хозяину фарами.
Женя отшатнулась. Не испугалась, скорее не ожидала, что её бывший постоялец ездит на эдаком монстре. Tойота Тундра – услужливо подсказала надпись на авто. В Москве Богдан передвигался на Мерседесе. В классах авто Женя не разбиралась, понимала лишь – машина новая, очень дорогая, с комфортабельным салоном. Под стать внешнему виду хозяина, соответствует его запросам и ожиданиям. Потом ошарашенно смотрела на свой же багаж, показавшийся в утробе Тундры игрушечными сумочками, как детская посудка на обеденном столе, и, с ещё большим удивлением, на детское автокресло на заднем сидении.
– Проблема? – спросил Богдан, нахмурившись.
– Нет, – Женя взглянула на всё ещё спящего сынишку.
Надо же, как разоспался. Проскочило волнение, вдруг заболел. Такси, аэропорт, самолёт, снова аэропорт – кишмя кишат микробами, бактериями, вирусами. После событий последних месяцев Женя опасалась всего. Потрогала лоб Тёмки – обошлось, не горячий. Отстегнуть слинг – Тёма проснётся, расплачется. Не отстёгивать – в кресло не устроить. Ехать без кресла… Нет, исключено. Почему-то в этом Женя была уверена на все сто процентов. Богдан с места не сдвинется, пока не будет уверен в безопасности пассажиров.
– Мы можем подождать, – он понятливо кивнул.
– Не надо, всё равно нужно просыпаться, – с этими словами Женя начала разбираться с креплениями слинга, придерживая Тёму, молясь, чтобы сынишка не перекричал ревущие турбины самолётов, идущих на посадку и взлёт.
Тёмка недовольно повёл сонными глазёнками, скривился, давая понять, что прерывать сладкий сон шестимесячных младенцев – не лучшая идея, нахмурился и огласил парковку истошным приветствием.
Женя попыталась успокоить малыша, не тут-то было. Артём был намерен сообщить округе о собственном недовольстве. Отвлечь могла пустышка, но она, как назло, уже в салоне, на переднем сидении, в сумке с веселыми медвежатами, пристёгнута на цепочку к тряпичному Крошу. Забраться в Тундру, держа на руках шестимесячного, выгибающегося, орущего крепыша, оказалось таким же непреодолимым квестом.
– Давай сюда, – Богдан взял Тёмку, тот ответил усилением децибелов рёва.
Женя плюнула, Тёма всё равно продолжит надрываться, а в машину забраться надо, перетащить сумку на заднее сидение, достать всё необходимое для сынишки, а уж потом устраивать его в автокресло, что вызовет неминуемый второй круг недовольства. И покормить.
– С характером парень, – улыбнулся Богдан с водительского кресла, когда Женя уже пристёгивала Тёму.
– Он нормальный был, – буркнула, извиняясь, Женя.
Господи! Зачем она приехала? Зачем? Сидела бы в Москве, не мучила бы никого. Ни себя, ни Тёмку, ни Богдана. Последнему точно вопли чужого младенца не нужны… Неловко, стыдно, хоть сквозь землю проваливайся.
– Не «был нормальным», а есть нормальный, – обрубил Богдан. – Знаешь, любой бы возмущался, разбуди его, затолкай в грохочущую железяку, пристегни ремнями, – улыбаясь лишь кончиками губ и едва заметной сеточкой морщин у глаз, продолжил он.
Тёма в это время вцепился в бутылочку, начал с аппетитом есть. Хорошо, что изобрели термос для детского питания и другие полезные девайсы, Женя не представляла, как бы она справилась в дороге, отними полезные игрушки цивилизации.
