Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
– Смотри, старая тварь, если соврала – я велю тебя сбросить в море! – пообещал Фримод ярл, брезгливо косясь на кровавые плевки на полу перед Даллой.
– Очень надо! – С трудом дыша, Далла подергивалась, как птица, приводящая в порядок растрепанные перья. Вид у нее был жалкий и непримиримо-злобный. – Идите, куда я сказала. Там вы найдете оборотня. Я очень хочу, чтобы вы с ним встретились. Назад вас придет не так уж много!
Фримод ярл не слушал. Сжавшись в комок, она провожала уходящего врага глазами, и на ее морщинистом, поблекшем, высохшем лице отражалось упрямое, мстительное чувство. Только этим, пожалуй, она и напоминала себя прежнюю. Гельд смотрел на Даллу и в который раз задавал себе вопрос: да она ли это? Разве можно вообразить, чтобы прежнюю Даллу дочь Бергтора кто-то брал за шиворот и тряс, как кучу тряпья? Называл вороной, тварью? Фримод не знает, что перед ним вдова конунга, но сама-то она знает. Что она сделала с людьми, эта квиттинская война, превратившая рабыню в королеву, а королеву – в рабыню!
Двоих погибших заперли в чулан: заниматься похоронами ночью было неудобно, а оставлять мертвых без присмотра – опасно. Убитые оборотнем, два вчерашних друга превратились в возможных врагов, и для общей безопасности их устроили под замком. На дворе разложили большой костер, и в дозоре оставалось по пятнадцать-двадцать человек: сидеть с товарищами у огня с копьем под рукой было не так страшно, как лежать с темноте и судорожно ловить ухом каждый шорох.
Осенний рассвет показался особенно поздним, и Фримод ярл едва дождался, когда можно будет идти на поиски кургана. С собой он взял человек пятьдесят: большим числом возле кургана делать нечего, но эти пятьдесят были как следует вооружены и полны решимости.
– Сейчас день, светло! – рассуждал по дороге Гельд. – Он не посмеет показаться сам, а если посмеет, то его сила будет втрое меньше. Главное – успеть разобраться до темноты.
Кварги насильственно смеялись над ночными страхами и уверенно грозили расправиться с оборотнем. Но когда дружина перешла долину и вступила в лес, бодрости в сердцах поубавилось. Здесь было почти темно, от лесной сырости пробирала дрожь, огромные черноватые чешуйчатые стволы старых толстых елей наводили на мысль о телах драконов и сами казались опасными. Лица кваргов были суровы и решительны, но каждому так и мерещилось, что сейчас из сумрака еловых лап выскользнет серое косматое чудовище с мерцающими глазами и набросится на людей.
– Что бы там ни было, потом будет, о чем рассказать! – приговаривал Фримод ярл. – Выйдет славная песня! Я даже рад, что так вышло! А то все получалось уж слишком тихо и просто – рассказать не о чем! Засмеют! Скажут, что ярл Северного Квартинга собрал целое войско на трех кораблях против кучки жалких рабов!
Хагир молчал и вовсе не радовался, что не обошлось тихо и просто. Конечно, благородный человек должен стремиться к подвигу, но желать себе неприятностей – глупое ребячество. У кого в жизни мало трудностей, тот со скуки рад их придумать. Ему бы Фримодовы заботы!
Но не меньше, чем об оборотне, Хагир думал о той, что указала к нему путь. Язвительные речи и злобные взгляды рабыни оставили в нем неприятное, беспокойное чувство, как будто главный враг остался позади и они очень по-глупому повернулись к нему спиной.
Ведьма! В Вебрандовой рабыне ожили какие-то забытые детские страхи Хагира; вспомнилось, как он еще в детстве, еще до Битвы Чудовищ, в первый год своих странствий с дядей Ингвидом Синеглазым, как-то на привале в Медном Лесу отошел от дружины в чащу – кто поймет, что не дает мальчику-подростку сидеть спокойно, что тянет его ходить неизвестно зачем и искать неведомо что! Казалось, он не отошел от костра и десяти шагов, как наткнулся на маленькую, тощую, сгорбленную женщину с острым и злобным лицом. Хагир помнил, как она что-то быстро говорила ему, манила куда-то в сторону, и он шел за ней, изумленно вглядываясь, стараясь понять, что же в ней такого необычного. А потом он вдруг обнаружил, что не знает, в какой стороне костер и люди, а в лице женщины мелькало что-то такое чуждое и жуткое, что он рванулся от нее и, как белка, запрыгнул на дерево; женщина кинулась, пытаясь его ухватить, и он полез, не помня себя, еще выше, подгоняемый каким-то необъяснимым, дремучим ужасом. Глядя вниз, он видел запрокинутое лицо, острое, голодное и чужое, и левая рука, жадно царапавшая кору ясеня, была не рука, а волчья лапа. Онемевшие руки Хагира крепко цеплялись за ветки, а взгляд не мог оторваться от ждущих внизу зеленоватых диких глаз, и неодолимая сила тянула спуститься вниз, вниз, к ней… Ингвид услышал его крики и прибежал с людьми; Хагир не заметил, куда исчезла троллиха, но долго еще, даже видя внизу дядю, он не мог собраться с духом и слезть.
Взрослому Хагиру тот давний случай казался небывалым, выдуманным, чем-то вроде сна или одной из тех страшных историй, которыми дети развлекают себя от скуки и в которые невольно сами верят. Но он хорошо помнил свой недоверчивый ужас и тот властный зов, которым нечисть тянула его вниз. И сейчас, при виде этих елей, давние воспоминания ожили в нем, и казалось даже, что случилось все не за морем, не на Квиттинге, а прямо в этом лесу, что где-то здесь она бродит, маленькая женщина с волчьей лапой, что страшнее целой стаи простых волков. А все она, Вебрандова рабыня! Вспоминая ее выговор, Хагир сообразил, что она квиттинка, его соплеменница, но вместо желания помочь ощутил еще более сильное отвращение. Она напомнила ему все худшее, что показывал ему родной полуостров. Ведьма! Самое умное было бы надеть ей мешок на голову и сбросить в море. Встреча с ней принесла неприятность: вместо одного врага – Вебранда, теперь стало два – Вебранд и оборотень… или даже три. Угрюмая тень рабыни летала за плечами и все время норовила заглянуть в лицо; хотелось встряхнуться и сбросить ее, но она, как все невесомое, держалась очень крепко.
Фримод ярл, шедший впереди, вдруг охнул, копье в его руках само собой обратилось острием вперед. Там, между стволами елей, мелькнуло что-то темное, косматое и живое. Взгляд Хагира быстро схватил очертания женской фигуры, и ужас взмыл и облил холодной дрожью – троллиха с волчьей лапой!
Не в силах выдержать этого ужаса, Хагир бросился вперед со своим остролистовым копьем наготове. И замер: то, что он увидел, совсем не походило на ожидаемое.
В пяти шагах перед ним под елью, прижавшись спиной к стволу, стояла девушка лет двадцати пяти – рослая, крепкая, с широким не слишком красивым лицом и густыми, тяжелыми темными волосами. Вид у нее был решительный, перед грудью блестел длинный нож, приготовленный для защиты. Нож держала обычная человеческая рука, вся фигура дышала силой, здоровьем, чисто человеческой ясностью и простотой. Троллями тут и не пахло, и Хагир с чувством огромного облегчения опустил копье.
Гельд вдруг рассмеялся, и смех показался так странен и неуместен среди настороженной тишины, что все мужчины вздрогнули от неожиданности, многие обернулись.
– Что за троллиха? – с облегчением и досадой воскликнул Фримод ярл. У него мелькнула было мысль, что оборотень принял облик женщины. – Ты кто такая?
– Успокойся, Фримод ярл! – Гельд мимоходом тронул его за плечо и прошел мимо него к девушке. – Не бойся нас, Ярнсакса рыбьей погибели![14]Мы не причиним тебе зла. Мы думали встретить тут совсем другого врага!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
