Дверь в десятую квартиру оказалось распахнута, на пороге валялись какие-то хозяйственные сумки. А в самой квартире происходил самый шумный, самый первоклассный скандал. Эх, не слышат бабуси у подъезда, вот была бы тема для разговора! Впрочем, может быть, это для них привычно?
– Ничего мне не надо! Ничего мне не надо от тебя, ты, дрянь, мерзавка! И не приходи ко мне больше! Я тебе сто раз говорила…
– Но, мам…
– Не произноси этого слова! Ты все опошлила, ты над всем надругалась! Ты мне не дочь! Вон! Вон отсюда, пока я не позвала на помощь!
Александра едва успела отступить – мимо нее, пыхтя и отдуваясь, пролетела полная дама в невыносимо ярком платье леопардовой расцветки. Дама подхватила сумочку и загрохотала вниз по лестнице, не обратив на Александру ни малейшего внимания.
– И можешь не возвращаться! – грянуло ей вслед, прямо под ухом Александры.
Кричавшая не соответствовала громкости своего голоса ни ростом, ни габаритами, ни внешним видом. Прогоняла из квартиры леопардовую даму сухая старушка в черном глухом платье – в такую-то жару! К выцветшему шелку платья прицеплен воротничок из пожелтевшего кружева. Седые, подсиненные волосы собраны на затылке в аккуратный пучок, на тонком горбатом носу – очки без оправы, воротник придерживает огромная брошь с камеей.
– Извините, бога ради, вы ко мне? – обратилась хозяйка к Александре.
– Если вы Панькина Анна Егоровна, то к вам, – приняла официальный тон Александра. – Здравствуйте.
– Здравствуйте. Проходите.
Александра вошла в прихожую. Осмотревшись – бедно, но чисто, принялась стаскивать с ног туфли.
– Нет-нет, обуйтесь! – запротестовала хозяйка. – Я никогда не заставляю своих гостей разуваться! Хотя какие уж тут у меня гости… Но по-моему, это дурацкий обычай – заставлять снимать обувь и подсовывать антисанитарные разъезженные тапки. Правда, моя дорогая?
– Правда, – кивнула Александра.
– Вот и хорошо. Проходите в гостиную.
Насколько Александра могла судить, вся квартира и состояла из гостиной, кухни и совмещенного санузла. Но хозяйка проводила ее в единственную комнату, как в тронный зал.
– Присаживайтесь вот тут, у стола. Прежде чем мы приступим к нашему разговору, позвольте извиниться за неприглядную сцену, свидетельницей которой вы стали. Эта дама, которая ушла, – моя дочь… Увы, между нами есть серьезные разногласия…
– В семье такое бывает, – услужливо поддакнула Александра.
– Да? Вы так думаете? – обрадовалась Анна Егоровна. – Отрадно встретить понимание. Ну-с, чем обязана такому приятному визиту?
– Меня зовут Александра. Сегодня я зашла в магазин «Белая лилия» и увидела там украшение. Ожерелье. Это ведь вы его туда сдали?
– Да, я.
– И это ваше ожерелье?
– Что вы, моя дорогая! – рассмеялась Анна Егоровна, широким жестом обведя «гостиную». – Да вы только посмотрите на мою, с позволения сказать, обстановку!
Обстановка, что и говорить, была небогатая. Рассохшаяся чешская стенка, набитая книгами, диван, стол, два стула. Тумбочка для телевизора присутствовала, но сам телевизор куда-то отлучился, оставив вместо себя крошечный радиоприемник. На стене репродукция «Боярыни Морозовой» Сурикова. Ну да, как же иначе.
– О каких украшениях может идти речь? Мы с мужем всю жизнь преподавали в школе, никакого добра не нажили. Разве только всемирную библиотеку… Но ее не сдашь в ломбард, да я и не решилась бы на такой поступок… Вот моя дочь Марина…
– А чье же это тогда ожерелье? – вопросила Александра, решив, что исповедь старой учительницы она всегда успеет дослушать до конца.
– Это Костя меня попросил сдать, – пояснила Анна Егоровна и вернулась к излюбленной теме: – Мы растили дочь в любви к прекрасному, а она, представьте…
– Кто такой этот Костя?
– Это мой бывший ученик, премилый мальчик. Он часто заходит ко мне, особенно после смерти мужа. Чинит что-нибудь, помогает мне. Карниз вот прибил. Мальчик недалекий, но добрый. На таких мир держится. А вот моя дочь Марина, несмотря на все наши усилия…
– Откуда у Кости это ожерелье?
– Он сказал, что это его покойной бабушки.
– А почему же он сам его не отнес?
– Ах, да Костя считал – и довольно резонно, на мой взгляд, – что мне дадут денег больше, чем ему. Конечно, он прав. Если я выгляжу как женщина, у которой могут быть дорогие украшения – вы ведь тоже подумали, что ожерелье принадлежит мне? – то можно предположить, что я знаю им цену. А Костя такой молодой, и такой… Скажем, простоватый. О нем могли подумать дурное и дать ему маленькую цену… Впрочем, украшение и так стоило не бог весть какие тысячи. Можете себе представить, оно оказалось не золотым, а позолоченным, да и позолота-то вся истерлась! Бедный мальчик был так разочарован. Впрочем, и полторы тысячи рублей – тоже деньги, на дороге они не валяются! Мы с ним вместе ходили, он меня сопровождал.
Глупая старуха откинулась на спинку стула. Она явно была довольна собой, неведомым Костей и такой удачной комбинацией.
– Конечно, он обещал мне за это некоторый процент, но я отказалась! Я привыкла зарабатывать деньги, а не получать их путем финансовых махинаций с чужим имуществом! Государство платит мне пенсию, я репетирую учеников, и мне хватает на скромную жизнь. Так и должны жить сейчас интеллигентные люди. А вот моя дочь Марина… Мне больно об этом говорить, но она предала наши идеалы! Те идеалы, которые мы ей внушали с детства! Подумайте: мало того, что она бросила преподавание в школе и, влекомая жаждой наживы, пошла спекулировать ничтожными тряпками, так она еще и отдает свою дочь, мою внучку, в какой-то ужасный экономический институт! Чтобы маленькая Анечка тоже впоследствии стала торгашкой! Это ужасно! Я педагог, у меня есть принципы, и я сразу отреклась от недостойной дочери и теперь не принимаю ни ее, ни ее подачки! А она все ходит, ходит!.. Но вы видели, как я к этому отношусь. Видели ведь?
– Видела, видела… А этот Костик – как его фамилия и где он живет?
– Фамилия его Серов, а живет он тут же, по соседству. В тридцать седьмой квартире. Куда же вы? Уже уходите? Значит, я могу сказать Косте, что его ожерелье продано?
– Можете, можете, – бормотала Александра, пытаясь открыть незнакомый замок. В ногах путались сумки, оставленные недостойной дочерью. – Сегодня же скажите, хорошо? Большое спасибо, до свидания.
– Обязательно скажу, он зайдет сегодня вечером. Деньги забирать мы, конечно, вместе пойдем. Ему-то, хи-хи, не отдадут! Всего вам доброго! Очень приятно было познакомиться! Заходите еще! – неслось ей вслед.
Старушки уже покинули скамейку – очевидно, подошло время сериала. Вместо них у подъезда сидела леопардовая дама, вид она имела самый удрученный. Александра прошла бы мимо, но недостойная дочь, предавшая идеалы, окликнула ее.
