Александре потребовалось некоторое время, чтобы войти в состояние, близкое к провидческому трансу. Может быть, два часа, а может, и три – она потеряла понятие времени и уже решила признать свою идею безумной, несостоятельной, вернуться в реальность осязаемых предметов и конкретных понятий, когда увидела…
Цветок. Белая лилия лежала на асфальте, под ногами прохожих. Лилия словно была нарисована белой краской – но рисунок казался объемным и жизненным, он дышал и манил к себе взгляд, но люди словно не замечали его…
Никто не видит цветок, кроме меня. Это знак. Это тот знак, которого я искала.
Александра хотела остановиться, но что-то заставило ее ехать дальше. Через три минуты она снова увидела…
…лилию. На асфальте, под ногами прохожих. И теперь уже было ясно, что цветы указывают ей путь. Дорогу к месту, где она сможет что-то узнать о Кире. Или увидеть ее? Нет, на такое счастье нельзя сейчас рассчитывать!
Их было еще пять. Пять указателей, пять знаков. Последний лежал на самом пороге крошечного магазина.
«Белая лилия» – гласила вывеска. И Александра, кое-как припарковавшись, кинулась туда.
Это был ювелирный магазин. В нем продавались в основном комиссионные вещи – по соседству с магазином располагался ломбард. Очевидно, невыкупленные драгоценности шли на прилавок «Белой лилии» именно оттуда. Впрочем, и сам магазинчик гордо заявлял о своей самостоятельности небольшим объявлением на стене за витриной: «Скупка золота. Деньгами выручим!» Весьма оптимистично.
Все ясно – нуждающиеся граждане несут безделушки, которые нельзя ни съесть, ни выпить, и получают малую толику рублишек. На текущие нужды.
Ассортимент, представленный на витрине, похвалить было трудно. Старые, некрасивые, нелюбимые украшения. Кольца в виде чалмы, перстни с крупными искусственными камнями. Тускловатые цепочки. Крестики. Грубые серьги – как уши такое выдерживают? И голова не болит?
Но Александра почти сразу нашла то, что искала. На отдельной витрине, среди всяко-разного хлама, на который добрый человек и смотреть-то не станет, – бисерных бус, истертых серебряных колечек, мельхиоровых вилок, – лежало ожерелье Киры. Грубая цепочка, три подвески, три камня – зеленый, серый и желто-зеленый. Стоило оно всего ничего. Недорого же тут оценили, Кира, твой заветный талисман, который ты носила, не снимая.
– Послушайте… – обратилась она к продавцу. – Мне нужно…
– Что вам показать, дама? – оживился тощий прыщавенький парнишка в форменной белой рубашке и желтой бабочке. Одеяние, очевидно, изображало наряд белой лилии. Штаны на молодом человеке были зеленые, что приятно разнообразило картину, но делало ее совершенно уж смехотворной.
– Мне ничего не надо показывать. Я сама все вижу. Я хочу у вас спросить… Откуда у вас это ожерелье?
Палец Александры уперся в стекло над заветным талисманом. Продавец проводил взглядом ее жест и пожал плечами:
– Ожерелье, дама, комиссионное. Видимо, ручная работа, штучная вещь. Бронза с позолотой, камни, вроде бы горный хрусталь. Впрочем, не поручусь, может, и стекло – у нас геммолога нет. Но штучка уникальная, а стоит копейки, так что…
– Я хочу знать – кто вам сдал его? Видите ли…
– Информации о клиентах мы не предоставляем, – перебил ее продавец, сразу поскучнев. – Извините…
– Поймите меня… У меня есть дочь. И она пропала. Объявлена в розыск. Ее, может быть, нет в живых! А это ее ожерелье. Вы сами сказали – штучный товар. Оно одно такое! Помогите мне, я вас умоляю! У вас ведь тоже есть мама!
Молодой человек подергал плечами, выражая недоумение. Слова необычной клиентки раздражили его, апелляция к ближайшим родственникам смутила.
– Я думаю, вам нужно обратиться к нашему администратору, – заявил он наконец, указав на дверь с табличкой. – Может быть, она вам сможет помочь.
С администратором Александре повезло, она поняла это сразу. Из-за стола навстречу поднялась молодая круглолицая женщина с внимательными и усталыми глазами.
– Я помогу вам, – сказала она, выслушав сбивчивую речь Александры. – Быть может, это и в самом деле незаконно… Но я вам помогу. Думаю, если вы обратитесь в милицию, меня все равно вынудят предоставить эту информацию… Не хочу гонять вас лишний раз туда-сюда.
– Да ведь я же куплю это ожерелье! – неизвестно зачем заявила Александра.
– Тем лучше, – на бледном лице женщины появилась слабая улыбка. – Ожерелье было сдано на реализацию. Это значит, что покупатель придет за деньгами только после того, как мы продадим товар. Так, сейчас посмотрим…
Александра сидела как на иголках, но поиски квитанции не заняли много времени.
– Вот. Панькина Анна Егоровна.
В квитанции имелись паспортные данные неведомой Анны Егоровны и ее домашний адрес. Уже схватив заветную бумажку, Александра вдруг засомневалась в правильности своего поступка. Может быть, стоило все проделать через Кленова? Но Кленов поговаривал о том, что Кира виновна в убийстве, и сейчас он, наверное, занимается наркотиком, найденным на черной лестнице… И Александра отмахнулась от сомнений. Она пойдет к госпоже Панькиной и попытается узнать, откуда у той Кирино заветное украшение. Ожерелье, доставшееся ее матери при обстоятельствах, о которых она не хочет даже и вспоминать. Александра расплатилась и теперь получила украшение в собственность, вернув себе почтение прыщеватой белой лилии за прилавком!
Анна Егоровна жила у метро «Проспект Большевиков». Дом Александра отыскала сразу и издалека углядела сидящих у подъезда старушек. Так как в доме был всего один подъезд, резонно было предположить, что все они знают Анну Егоровну – возрастная группа у них явно общая. Госпожа Панькина родилась на свет божий в одна тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Быть может, она даже сейчас сидит тут, в этом прелестном обществе! Но обращаться к старушкам с вопросом… Это уж, пожалуй, слишком. Впрочем, цель оправдывает средства!
– Извините, вы не знаете – Панькина Анна Егоровна здесь живет? – вопросила Александра у представительниц старшего поколения. Те уже давно с любопытством ее оглядывали. – Адрес у меня есть, но…
– Тут она, тут, – поспешно закивала бабуська в цветастой косынке, весьма кокетливо повязанной на манер банданы. – На третьем этаже живет.
– В десятой квартире?
– В десятой, в десятой, – вступил хор старушек. – Ты не бойся, иди, она дома. Дома, дома она. К ней сейчас дочка ее поднималась. Ты, милая, из собесу?
Александра промычала что-то неопределенное, но утвердительное. Провожаемая разноголосыми напутствиями и поощрениями, вошла в подъезд. Старушки на улице вновь оживились. Теперь, очевидно, обсуждали очередную гостью Анны Егоровны, ее автомобиль и внешность. Александра улыбнулась про себя. Неужели работники собеса приезжают к своим питомцам на новых «Тойотах»? Кучерявенько живут, нечего сказать! Может, бросить этот хлопотный бизнес и пойти служить в собес?
