Не задаваясь вопросом, почему на них растрепанная одежда шестнадцатого века и почему он сам вспомнил давно забытое имя, Энцо бросился сверху на брата, оттаскивая Джулио от сопротивляющейся женщины, которая, защищаясь, царапала лицо кардинала. Неожиданно его взгляд поймал блеск стального лезвия ножа. В следующий момент он почувствовал резкую боль в животе.
— Нет!.. — закричала женщина. — Господи, сохрани его!.. Не дай ему погибнуть!
Прерывисто дыша, Энцо повалился на спину. Когда он схватился за живот, пытаясь унять нестерпимую боль, руки стали липкими от крови. Джулио убил его! Истекая кровью, теряя сознание, он мог умереть в любой момент. Пока он корчился на покрытом сеном полу конюшни, его внезапно осенило понимание того, что мучило в реальной жизни: невероятно, но сцена, в которой он участвовал, в точности соответствовала сцене, которая преследовала его в ночных кошмарах. Однако, вопреки уверенности своего психиатра, он не совершал убийства. Кровь на руках была его собственная.
Далее перед его мысленным взором в четкой последовательности возникла цепь событий, которые произойдут в шестнадцатом веке. Если он не сможет собраться с силами, чтобы помешать Джулио изнасиловать женщину, которая вновь билась в его объятиях, у нее будет ребенок.
Удалившись в монастырь, женщина умрет при родах. Хотя он, в облике Винченцо, выживет и доживет до печальной старости, но наказания Джулио так и не дождется. Его брат предстанет перед церковным трибуналом, а не светским судом Турина. Джулио будет доказывать, что защищал Рафаэллу от попытки мужа силой склонить ее к разврату. Беременная от Джулио, удалившаяся в монастырь Рафаэлла, как ее называли в миру, так и не будет опрошена судьями, якобы ввиду ее состояния, а на самом деле — из-за нежелания кардиналов подорвать репутацию церкви. Они примут сторону Джулио и добьются его оправдания.
Собрав последние силы, человек, корчившийся на полу, поднялся и бросился на Джулио во второй раз, а спустя несколько мгновений вновь оказался в конце двадцатого века. Изумленный, он стоял на коленях на полу конюшни виллы Волья, рядом была Лаура, припавшая к его груди.
— Энцо… дорогой… слава Богу, с тобой все в порядке! — плакала она, покрывая его лицо поцелуями.
— Выходит, он не тронул меня.
Как только у него вырвались эти слова, Энцо сообразил, что находится в своем времени, а не в том ужасном сценарии из прошлого, в котором они оба участвовали. Здесь, в своем времени, он был он и, кроме них, в конюшне никого не было.
— Ты была… там? — спросил он, не совсем уверенный, что правильно использует обстоятельство времени. — Ты видела…
Она кивнула.
— Все. Стефано ударил тебя ножом. Он пытался изнасиловать меня. Только это был не Стефано. Это был…
— …Джулио — кардинал Учелли…
— С портрета в Турине.
— Да.
— Тогда ты — человек с перчатками в бархатном камзоле.
— Я не понимаю.
Она еще не говорила ему о портрете в Институте искусств, вызвавшем в ней такую странную реакцию. Чувствуя себя в безопасности в его объятиях, она восполнила этот пробел, описав дворянина эпохи Ренессанса и рассказав о своих видениях.
Он в изумлении взглянул на нее.
— То же самое произошло и со мной по дороге сюда.
Лаура прижалась к нему еще плотнее.
— Мне следовало бы рассказать тебе об этом с самого начала.
— Жаль, что ты этого не сделала. Весьма возможно, мы избежали бы многого из того, что произошло сегодня.
— Может быть, хотя я сомневаюсь в этом. Как это ни странно, но я убеждена, что нам было суждено выдержать эту борьбу с Джулио… довести ее до конца.
Им было о чем поговорить. Смущенная тем, что ее сомнения в верности Энцо вызвали такие чуть ли не трагические последствия, Лаура заявила, что ее не интересует встреча Энцо с женщиной на ярмарке в Луино.
— Я вела себя как дура, попавшись на удочку Стефано, — призналась она. — Пожалуйста, поверь мне, я действительно не испытываю никакого любопытства ни к этой женщине, ни к твоей встрече с ней. Вместо того чтобы тратить время на разговоры об этом, давай лучше спросим твою бабушку, знает ли она какие-нибудь подробности этой уходящей в далекое прошлое истории.
Упоминание об Эмилии заставило Энцо вспомнить о тревоге на лице Анны. Но он тут же решил, что с матерью можно пока не объясняться, они еще успеют поговорить с ней о причине их размолвки.
— Тогда пойдем, — поторопил он, помогая Лауре подняться. — Моя мать слышала, как ты убежала, и очень встревожилась за тебя. Надо бы ее успокоить.
Когда они приблизились к вилле по той же покрытой гравием дорожке, которая немного раньше привела их в трагическое прошлое, то увидели, что у входа их ожидает перепуганная Анна.
— Хвала Господу, с вами все в порядке! — воскликнула она, спускаясь навстречу им по ступенькам. — Я распорядилась насчет кофе. С вами, кажется, произошло нечто странное, и мне не терпится услышать, что именно.
Энцо взглянул на Лауру.
— В самом деле, произошло, — призналась она. — Буду счастлива все рассказать тебе, если Энцо не возражает.
Отличаясь повышенной чувствительностью ко всему, что случалось на вилле, Эмилия встретила их в зале в тот момент, когда они собирались ее искать.
— Пойдемте… посидим у меня в гостиной, — сказала она, пытливо взглянув на их лица. — Я попросила, чтобы кофе, заказанный Анной, подали туда.
— Где Стефано? — спросил Энцо, когда Джемма вошла с горячим кофейником и наполнила их чашки.
Анна не могла ответить. Зато могла Эмилия. Она утверждала, что на вилле его не было.
— Он уехал не менее чем полчаса тому назад, — ответила она. — Я видела, как он вывел свой автомобиль и укатил в сторону Асты.
Лаура и Энцо переглянулись. Значит, Стефано каким-то образом связанный со всей этой историей, не участвовал в кровопролитии на конюшне. Его роль в событиях прошлого и во всем том, что с ними произошло, пока оставалась загадкой.
— Возможно, прошлое влияет и на него… — начал было Энцо.
Чувствуя, что теперь они настолько близки друг другу, что могут обмениваться не только словами, но и мыслями, Лаура закончила фразу за него:
— Но ему не суждено было туда вернуться, как нам.
Взглянув на Лауру, а затем снова обратив взор на внука, Эмилия потребовала объяснить, что происходит. Они по очереди принялись ей рассказывать, оставив без внимания вопросы Анны. Оба были твердо убеждены, что перенеслись в прошлое, перевоплотились в себя самих и участвовали в том, что происходило с ними когда-то.
Интерес бабушки и матери Энцо заметно усилился, когда он упомянул о сходстве насильника из шестнадцатого века, напавшего на Лауру, и кардинала, изображенного на портрете в Турине. Лаура дополнила повествование описанием того, что произошло с ней в Институте искусств.
