Глава первая
Повторится ли это снова? Или то, что произошло в предыдущий вечер и так смутило и потрясло ее, — всего лишь плод больного воображения? Вряд ли непривычное головокружение, звон в ушах, хаос цветов и красок, исказивших ее восприятие, можно приписать влиянию этого портрета — небольшого, в золотой раме, изображавшего итальянского дворянина шестнадцатого столетия; скорее всего, это потому, что она приняла лекарство от аллергии и не позавтракала.
Тридцатитрехлетняя вдова Лаура Росси вновь уселась на скамью в зале чикагского Института искусств с твердым намерением выяснить это. Однако стоило ей только вновь взглянуть в грустные темные глаза изображенного на портрете человека, как она забыла про альбом, лежащий на коленях, и прониклась убеждением, что ее нездоровый интерес к портрету вызван отнюдь не любопытством, а скорее наваждением.
Картина входила в состав экспозиции юбилейной передвижной выставки, посвященной Ренессансу. Она уже посетила ее неделю назад, явившись в музей в поисках идей для зимних моделей коллекции Росси. После этого она еще трижды приходила на выставку, для того чтобы сделать дополнительные наброски. По крайней мере так она объясняла Кэрол Мёрчент, подруге и партнерше, — фирма, основанная Лаурой после смерти мужа, занималась моделированием одежды.
По правде говоря, ее просто сюда тянуло. Казалось, она не могла оторваться от того, что было изображено на портрете: мужчина с пристальным взглядом, лет сорока, одет в темный бархатный камзол с белым узким кружевным воротником, пара кожаных перчаток зажата в изящных, но сильных пальцах. Кто он такой — неведомо. В пояснительной табличке сообщалось, что портрет выполнен малоизвестным мастером Пьемонтезе приблизительно в году, где-то за лет до ее рождения. И, однако, Лауре казалось, что этот человек ей хорошо знаком, что она знала его всегда.
Конечно, точно установить, кто он такой, было невозможно, принимая во внимание столетия, разделявшие их. Может, он ей напомнил кого-то? Ее покойный муж Ги Росси был родом из тех самых мест в Северной Италии, где был написан портрет. Навряд ли. Ги, полное имя которого было Гиллермо Пьетро Антонио да Сфорца-Росси, уже порвал со своим богатым отцом-фабрикантом к тому времени, когда они встретились. Она никогда не была на его родине, никогда не видела принадлежавший его семье автомобильный завод в Турине, никогда не посещала виллу Росси, расположенную где-то в окрестностях Турина.
Нет, портрет ей никого не напоминал, во всяком случае, на покойного мужа дворянин из далекой эпохи не походил совершенно. Ги был стройным, красивым и добродушным, в то время как человек на портрете — плотным, мускулистым и хмурым. В угрюмом взоре читалась склонность к сильным чувствам и привычка прятать их глубоко в себе.
Приступы короткого головокружения, от которых она страдала, и навязчивое ощущение чего-то знакомого не были единственными последствиями ее общения с портретом. Когда в прошлый раз портрет, как ей показалось, растаял прямо на глазах, случились и другие странности — иначе это не назовешь. Она словно бы очутилась вдруг в другом времени и пространстве: вокруг замелькали неясные фигуры и силуэты, послышались невнятные звуки далекой речи. Невероятно, но она различила даже смутно проступившие комнаты с высокими потолками и узорчатые портьеры, а на руке ощутила прикосновение бархатной одежды.
Хотя у нее и было живое воображение, которое она постоянно развивала, используя свои врожденные способности и зарабатывая этим на жизнь, никогда прежде она не попадала в ситуации, которые теперь принято называть паранормальными. Более того, Лаура даже не была уверена, желает ли этого. Однако присущая ей склонность к приключениям настоятельно требовала убедиться в том, возобновятся ли странные ощущения и смутные видения.
В сопровождении экскурсовода группа посетителей, состоявшая из полдюжины парочек среднего возраста и следовавшая вдоль противоположной стены зала, на какой-то миг заслонила портрет, который разглядывала Лаура. Она ощутила, как связь прервалась, словно лазерный луч стал вдвое короче. Когда группа прошествовала дальше, через минуту-другую «контакт» возобновился. Игра светотени на холсте создавала иллюзию, что взгляд дворянина на портрете проникает в нее, словно ланцет.
Наступало время закрытия музея. Посетители, поодиночке и группами, покидали зал, мало-помалу начали расходиться и сотрудники. Она оставалась одна. «Пора и мне восвояси, — подумала она с неохотой. — В конце концов это всего лишь портрет! Неодушевленный предмет, а Паоло уже, наверное, проголодался. И Джози ждет, когда я отпущу ее домой к детям».
Внезапно, как бы в насмешку над ее попыткой забыть то, что здесь произошло во время предыдущего визита, в ушах у нее зазвенело. Секундой позже она вцепилась в край скамьи — изображение на холсте стало размываться. Вместо галереи, где, кроме нее, никого уже не осталось, она увидела, тускло, как сквозь полупрозрачную занавеску, зал, украшенный фресками. Движущиеся фигуры в старинных костюмах замаячили перед ее глазами. Загадочные, непонятные звуки, похожие на итальянскую речь, вплетались в шелестящую призрачную дымку.
Спустя несколько секунд все это исчезло бесследно, и портрет вновь возник перед ее глазами, как твердый материальный предмет. Лаура находилась в галерее, лишенной звуков и призраков.
Чувствуя, как нервы начинают сдавать, она с усилием попыталась взять себя в руки. «Воображение опять сыграло с тобой шутку, — попыталась она убедить себя. — Ты желала увидеть эту сцену! Это всего лишь порождение твоих утомленных мозгов». Против такого вполне разумного объяснения протестовали все ее чувства — для какой-то части ее существа эти призраки, эти видения были устрашающе реальными, более того, представляли опасность своей готовностью в любой момент вторгнуться в ее сознание и устроить там хаос, подобно вирусу гриппа, способному многократно вызывать рецидив болезни. Она бы наверняка вскрикнула, если бы кто-нибудь в этот момент подошел к ней сзади и дотронулся или заговорил с ней. Сделав глубокий вдох, она встала, взяла альбом и повесила на плечо ремешок мягкой кожаной сумки. Несколькими минутами позже она прошла через вестибюль музея — вполне современная молодая женщина в белой с голубым блузке и длинной джинсовой юбке. Выйдя наружу, она стала ждать автобуса возле изваяния льва, застывшего у входа в музей. Словно в оцепенении, Лаура пристально смотрела на людей, стоявших вместе с ней на залитых солнцем ступенях, на поток машин, мчавшихся по Мичиган-авеню, и ничего не замечала.
Подошел ее автобус, и она забралась в него, словно в трансе. Пока автобус, преодолевая плотный поток машин, пробирался в северном направлении, она рассеянно взирала на мелькавшие по дороге картины, не воспринимая их и только подсознательно фиксируя в памяти, как пункты следования по дороге к дому.
Тем не менее она ухитрилась не проехать свою остановку. Ее квартира располагалась на третьем этаже перестроенного каменного дома в одном из западных блоков.
Зеленоглазый, в нее, еще не утративший детской пухлости, ее четырехлетний сынишка кинулся к ней, как только она открыла входную дверь.
