Этот случай иллюстрирует особенность, которая станет понятнее, когда мы перейдем к обсуждению доктрины буддизма. Она заключается в том, что новое учение было не просто путем к спасению для тех, кто пришел к ощущению пустоты всех земных удовольствий. Оно было также руководством к жизни для тех, кто находился в мире. При этом буддизм учил мирян выполнять обязанности общественной жизни не только для накопления достоинств, но и в качестве нравственной тренировки. Приведенный выше фрагмент, даже если он не соответствует действительности, представляет собой свидетельство того, какой энтузиазм и нравственное просвещение – это исторический факт – несло мирянам учение Будды.
Предшествующие легенды относят основание трех важнейших монастырей – в Раджагахе, в Капилаваттху и в Саваттхи – к периоду в пределах двух лет после первой проповеди. Нет необходимости считать эту датировку исторической, поскольку ее нет нигде в более старых источниках. Упомянутые даты, по-видимому, произвольно добавлены составителями преданий. Но использование постоянных резиденций, вероятно, началось действительно рано, поскольку на протяжении трех-четырех месяцев сезона дождей путешествовать было невозможно.
Создание сангхи женщин-отшельниц привязано к трем легендам. Первая из них – посвящение Махападжапати в качестве первой монахини и (как естественная вставка) предшествующая смерть Суддходаны и посещение Буддой дома с целью разрешить спор между шакьями и колиями[201]. На пятый год после своего Просветления Будда остановился в Весали в Вознесенном зале (Кутагарасала). В это время Суддходана умер, придя к архатству «под белым зонтиком», то есть еще обладая символом царского достоинства. Будда прилетел к нему по воздуху и проповедовал отцу на его смертном ложе. Именно в это время, согласно одному из рассказов, между шакьями и их соседями колиями случилась ссора из-за орошении при помощи реки Рохини, пролегавшей между их владениями. Будда убедил их помириться. Тогда-то овдовевшая Махападжапати и пришла к нему в парк Нигродха и попросила, чтобы женщинам позволили оставлять мир, следуя Дхамме и Винае (Учению и Уставу) Татхагаты[202]. Будда трижды отказал ей и вернулся в Весали. Тогда Махападжапати обрезала волосы, надела желтые одежды и последовала за ним вместе с другими женщинами из шакьев. Они явились с опухшими ногами, покрытые пылью, и Ананда обнаружил их плачущими за дверями. Он встретил их и передал их просьбу Будде, который снова трижды отказал им. Тогда Ананда сказал: «Способна ли, Господин, женщина, ушедшая из дому к бездомной жизни в учении и уставе, что провозглашены Татхагатой, познать плод Входа в поток, или Единичного возвращения, или Невозвращения, или Архатства?» – «Женщина способна, Ананда». – «Если так, Господин, то Махападжапати Готами, тетя Господина, во многом послужила ему, она была нянькой для Господина и кормилицей, и давала ему молоко; и, когда его мать умерла, кормила его своей грудью. Было бы хорошо, Господин, если бы женщинам позволили уходить…» – «Если, Ананда, Махападжапати обязуется выполнять восемь Строгих правил, пусть это станет ее посвящением».
Ананда пришел к Махападжапати, изложил ей правила и сказал: «Если, Готами, ты обязуешься выполнять эти восемь Строгих правил, это станет твоим посвящением». Махападжапати ответила: «Почтенный Ананда, как девушка или юноша, любящие наряжаться, вымыв голову, принимают обеими руками венок из лотосов, или цветов жасмина, или цветов атимуттака и надевают его на голову, так и я обязуюсь выполнять эти восемь Строгих правил, которых мне не преступить во всю мою жизнь».
Восемь строгих правил (гарудхамма):
1. Даже если монахине сто лет, она должна (первой) приветствовать монаха и подниматься перед ним, пусть даже его только что посвятили.
2. Монахиня не должна проводить Уединение в месте, где нет монахов.
3. Дважды в месяц монахиня должна узнавать у сан-гхи монахов о периоде Упосатхи (происходящее раз в две недели собрание) и о времени, когда должен прийти монах с наставлением.
4. После Уединения монахини должны проводить церемонию окончания и в собрании монахов, и в собрании монахинь.
5. Определенные проступки должны разбираться обоими собраниями.
6. Послушница, которую учили шести правилам в течение двух лет, должна просить о посвящении у обоих собраний.
7. Монахиня не должна осуждать или ругать монаха ни под каким предлогом.
8. Начиная с этого дня, слова (то есть официальные заявления) монахинь, обращенные к монахам, запрещены, слова монахов, обращенные к монахиням, не запрещены.
Ананда вернулся, приветствовал Будду, сел рядом и рассказал ему, что Махападжапати приняла правила. Будда ответил: «Если бы женщины не приняли уход от мира к жизни в учении и уставе, религиозная система (брахмачарья) существовала бы долго, доброе учение пребывало бы на протяжении тысячи лет, но, раз женщины уходят от мира, система не будет существовать долго, и доброе учение сохранится лишь на протяжении пятисот лет. Ведь грабителям легко вломиться в дома, где много женщин и мало мужчин, и точно так же в учении и уставе, жить в которых уходят женщины, религиозная система не будет долговечной[203]… Ведь в большом водоеме делают дамбу, чтобы вода не переливалась через край, и подобно этому, Ананда, я установил для монахинь эти восемь Строгих правил, которые они не должны нарушать за всю свою жизнь».
Этот приговор целесообразности посвящения женщин в монахини, несомненно, отражает свойственные сангхе представления. Этот же подход прослеживается в истории о Первом соборе, в конце которого Ананда был вынужден просить прощение за ряд проступков. В частности, он заявил, что не считает проступком свои уговоры, целью которых было посвящение в монахини Махападжапати, воспитавшей Будду, но, тем не менее, признает свою вину из верности почтенным участникам собора.
В буддийской традиции нет истории женской сангхи. В рассказе о смерти Будды монахини не упоминаются лишь в формальном описании сообщества как состоящего из монахов, монахинь, мирян и мирянок[204]. То, что мы о них знаем, исходит непосредственно из разрозненных легенд и из набора правил для монахинь в Винае. По-видимому, Ольденберг считает, что рассказ о Махападжапати имеет историческую основу. Тем не менее подобная легенда вполне могла быть создана специально для объяснения исторического факта образования сангхи. Наиболее подробный разбор вопроса о женской сангхе принадлежит мисс М.Е. Лулиус ван Гоор, которая полностью отвергает эту легенду[205].
