Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
— Проникнутый благоговением и наполненный безграничной признательности к воле моего государя, удостоившего поставить меня во главе первенствующего в России ученого сословия, я с волнением и невольным трепетом приступаю к этой должности, пламенно желая при вашем содействии хоть со временем когда-нибудь оправдать всемилостивейшее оказанное мне доверие. Выпавшее на мою долю призвание представляется мне обязанностью столько же отрадной и завидной, сколько трудной и ответственной. Академия насчитывает в своем знаменитом прошлом не одного президента, сумевшего доблестно вести ее к высокой цели. Нелегко занять место таких деятелей, какими были граф Разумовский, граф Орлов, княгиня Дашкова[53], граф Блудов, граф Литке и ближайший мой предшественник, недавно скончавшийся граф Дмитрий Андреевич Толстой. Но я твердо намерен с Божьей помощью и по мере сил всегда быть верным своему долгу и убежден, что императорская Академия Наук и впредь, как в прошедшие сто шестьдесят четыре года, будет неизменно стремиться по начертанному ей нашими великими государями пути идти к пользе, чести и бессмертной славе дорогого нашего Отечества.
Академики более-менее дружно встали и, по обычаю, молча поклонились президенту. После ответных речей К. С. Веселовского и Я. К. Грота приступили к текущим делам, которые Константину Константиновичу были малопонятны и потому неинтересны. Зато вечером он развеял академическую скуку дня, в свое удовольствие танцуя на балу в честь посетившего Петербург персидского шаха.
Одиннадцать дней спустя Мраморный дворец принимал самых заслуженных, почетных академиков. Однако мало кто из них был известен научными трудами (у большинства их вовсе не существовало). Это были бывший председатель Комитета министров граф П. А. Валуев, адмирал С. И. Зеленый, вице-председатель Русского географического общества П. П. Семенов, бывший министр иностранных дел Н. К. Гире, бывший министр путей сообщения К. Н. Посьет, историк русского флота Ф. Ф. Веселый, секретарь Государственного совета А. А. Половцев, председатель Российского общества Красного Креста генерал М.П. фон Кауфман, председатель департамента законов барон А. П. Николаи, министр государственных имуществ М. Н. Островский, военный министр П. С. Ванновский, начальник Главного штаба Н. Н. Обручев.
Прием прошел чинно и скучно, как и следующий — для членов-корреспондентов Академии.
Чем пришлось заняться в первую очередь президенту? Разбором жалоб и сплетен академиков друг на друга. Здесь-то и проявилась его мудрость. Константин Константинович понял, что самостоятельно, без подсказки разбирая дела, наделает массу глупостей и не принимал на первых порах ни одного решения, не посоветовавшись со всезнающим полковником П. Е. Кеппеном или своим бывшим учителем по политэкономии, старейшим академиком В. П. Безобразовым.
Президент активно занялся улучшением финансирования Академии. В 1890 году была создана комиссия под его председательством по пересмотру устава Академии, не менявшегося с 1836 года. С 1 января 1894 года было введено новое штатное расписание, по которому ординарный академик ежегодно получал 4200 рублей, экстраординарный — 3000 рублей. Константин Константинович за свою должность президента не получал ничего, кроме тысячи рублей в год столовых денег. Следующее штатное расписание, где вновь было увеличено ассигнование на Академию, вступило в силу с 1 июля 1912 года.
По ходатайству Константина Константиновича была учреждена академическая комиссия по распределению пособий и пенсий между нуждающимися учеными, их вдовами и сиротами (50 000 рублей в год). Благодаря Академии и ее президенту в 1903 году отменили глупейшее постановление сорокалетней давности о запрещении в литовских губерниях печатания книг латинским шрифтом (разрешалось только кириллицей). В 1900 году Академия, несмотря на сопротивление Святейшего Синода, добилась издания Священного писания на украинском языке. В том же году Академия добилась своего освобождения от обязанностей давать «заключения» о книгах, признанных политически вредными. В 1911 году по ходатайству Константина Константиновича у наследников Льва Толстого правительство выкупило Ясную Поляну.
Конечно, многое великий князь не сумел сделать не только из-за враждебности к Академии, как либеральному учреждению, большинства высших чиновников, но и по своему мировоззрению, ибо он почитал себя обязанным честью и правдой служить российским государям Александру III и Николаю II, а они неоднократно высказывали неодобрение свободомыслию академиков.
Так, к примеру, 27 января 1905 года в петербургской газете «Русь» опубликовали статью, подписанную 342 учеными (из них семнадцатью академиками), в которой говорилось, что «правительственная политика в области просвещения народа, внушаемая преимущественно соображениями полицейского характера, является тормозом в его развитии, она задерживает его духовный рост и ведет государство к упадку».
Несмотря на то, что Константин Константинович сам неоднократно высказывал подобные мысли, появление крамольной статьи в столь трагический для России год он посчитал действием против государя и самодержавия и послал шестнадцати академикам (имя семнадцатого — В. О. Ключевского — значилось среди подписавших статью профессоров Московского университета, а не членов Академии) циркулярные письма с выражением своего неудовольствия их поступком.
В то же время великий князь не раз бросался в бой, защищая свободомыслие. Когда в 1913 году член-корреспондент Академии И. А. Бодуэн де Куртенэ за брошюру «Национальный и территориальный признак в автономии», где говорил о неизбежной катастрофе в случае дальнейшего ущемления прав народов окраинных территорий России, был посажен на два года в петербургскую тюрьму «Кресты», именно Константин Константинович добился уменьшения наказания до трех месяцев заключения.
Можно еще много говорить о двадцати шести годах президентства в Академии Наук великого князя, оборвавшегося лишь с его кончиной. Это и организация научных экспедиций (на Шпицберген, Новую Землю, в Монголию), и создание множества новых ученых комиссий (сейсмическая, водомерная и т. д.), и вхождение Академии в состав Международного союза академий, и участие в Международной комиссии по исследованию солнца. Конечно, большинство этих начинаний удавались благодаря энтузиазму ученых, занятых своим делом. Президент только в нужный момент или помогал им, хлопоча в министерствах и при высочайшем Дворе, или старался не мешать. В своей работе на благо российской науки Константин Константинович не видел выдающихся заслуг, он успешно исполнял свои обязанности, благодаря царской крови и желанию делать добро окружавшим его людям.
«Баллотировался вопрос, могут ли женщины быть избираемы в член-корреспонденты Академии, и он был решен положительно» (4 ноября 1889 г.).
«Бекетов приходил хлопотать по своей лаборатории. Я заговорил с ним об избрании Менделеева[54], которое до сих пор представляет большие затруднения после того, как его года три-четыре назад забаллотировали. Но теперь многое изменилось, хотя еще нельзя поручиться, что две трети голосов первого отделения будут за него. Я всячески буду стараться провести Менделеева в Академию, что значительно подняло бы ее в глазах общественного мнения» (21 ноября 1889 г.).
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
