Или взглянем с другой стороны: я — перекрученный телефонный шнур. Поднимите трубку за него и посмотрите, как быстро он раскрутится; до того быстро, что тут же закрутится в другую сторону, и у кого хватит терпения дождаться, пока он повиснет прямо? Во всяком случае, не у меня, кем бы я ни была. Мне проще выдрать его из стены и оставить без шнура. Но как мне стряхнуть с себя этих других, которые сопутствуют мне, куда бы я ни шла и ни ехала?
Слишком много разматывания, вот моя проблема. Слишком много экс, экс, экс, и слишком много разматывания. Конечно, голова разболится.
И все еще никакого отклика от Аякса.
Анджелика решает, что ей, возможно, надо принять ванну, чтобы успокоиться. Ванны в «Клэрмоне» глубокие, широкие и сделаны из мрамора. Кроме того, замечает она, их очень трудно чистить. Она достает порошок из шкафчика под раковиной и с помощью увлажненного личного полотенца дотягивается до той части ванны, которую горничная не вычистила, а когда выпрямляется, то стукается головой о кран душа.
Шатаясь она добредает до постели. Она ложится. Голова у нее болит гораздо, гораздо, гораздо сильнее.
(13) Перфорированная личность— Я наблюдал различные феномены, — культурным голосом произнес Аякс, когда Анджелика завтракала. — И должен сообщить некоторые свои наблюдения. Анджелика, Джелли и Ангел вовсе не три отщепившиеся части леди Райс, как она полагает. Нет. Все равны. Каждая может и должна нести ответственность: юридическую, фискальную и нравственную за остальных. И тут речи быть не может о том, будто правая рука не знает, что творит левая; одна личность доминирует, контролирует подчиненные, способна захватить их врасплох. В классических случаях расщепления респектабельная А просыпается утром и обнаруживает, что она, например, вся в синяках и вымазана медом, или в чужой одежде, и карман топырится от денег; она теряется, расстраивается и понятия не имеет о том, чем ночью занималась ее другая личность Б, где шлялась В и чем занималась — более того: она вообще не знает о существовании В. Но В существует, а к тому же, вполне вероятно, бок о бок существуют Г и Д, а иногда возникают еще и Е, Ж и 3, которые либо знают об остальных все, либо не знают об остальных ничего, либо знают до какой-то степени, в зависимости от того, входят ли они, так сказать, в команду А или в команду Б, и в какой мере их контролеры им доверяют. Главный разрыв пролегает между спокойными, порядочными, милыми, осмотрительными по одну сторону и распутными, бессовестными, злобными, взбалмошными — по другую.
Расщепление леди Райс точнее будет назвать перфорацией — не полный, однако очень далеко продвинувшийся случай голосов в голове. Подлинное расщепление произойдет только при окончательном разрыве — ну, как вырывают кружок дорожного налога из обрамляющего квадрата. При нынешнем же положении вещей, убей Анджелика кого-нибудь, у Джелли и Ангел не будет оправданий, им следовало бы удержать ее, и такая способность у них имеется. Развейся у Джелли тендовагинит за рабочие часы в «Кэттеруолл и Мосс», права жаловаться у Анджелики и Ангел не будет — это они перетрудили собственные пальцы в избыточном усердии. Подцепи Ангел герпес или СПИД, у Анджелики и Джелли не будет повода удивиться, они же соучаствовали — правда, в том, что они тоже поддались сексуальному соблазну. Эта троица должна и обязана выглядеть единой в глазах мира, даже если они и впредь будут бесконечно обсуждать между собой всякие потенциальные возможности. Случай, пока еще не клинический и при удаче может в клинический и не перейти. Каждая знает про остальных все, и индивидуальные части продолжают составлять достаточно четкое целое. Квадрат продолжает включать в себя кружок. Пока.
Так вот: наша конгломератная личность, которая состоит из Анджелики, Джелли, Ангел, а после брака преобразовала себя в леди Райс, в детстве была окружена любовью и добротой (насколько родители вообще способны на идеальное и безупречное поведение) своих родителей Лавендер и Стивена Уайтов. Зло, психозы, травмы вовсе не обязательно входят в уравнение и не составляют обязательное условие для возникновения перфорированной личности. Расщепление — феномен клинический, тяжкий, патологический; перфорация распространена куда больше. Очень многие из нас страдают легкой формой перфорации — смутное ощущение разобщенности, чуть слышно шепчущие голоса в голове. Бедная я, бедная я! С вариациями. Например: я не знаю, что на меня нашло! Случается это с наиболее восприимчивыми, а вовсе не с наиболее страдающими от жизненных невзгод.
О таком разделении натрое сообщают многие женщины: когда они, смотрясь в зеркало, грациозно кружатся на носках, это Анджелики; когда работают усердно и бесстрастно, это Джелли; когда ступают на дурную дорожку, выпивают лишний бокал, выкуривают противозаконную сигарету с марихуаной, оставляют младенца без присмотра, бросаются на гениталии лиц противоположного пола, ну, тогда они — Ангел. Свои письма они подписывают «леди Райс» в официальной общности.
Когда женщина говорит: «Если бы я могла стать самой собой», это говорят все три личности рядом, ощущая себя Переджеллиной, Анджеликоизбыточной или Ангелированной и восставая против этого. Они ищут уравновешенности. Когда она говорит: «Я должна исполнить свое предназначение», это в ней говорит Джелли (отрываясь от работы, стараясь понять, что с ней, и приходя к выводу, что все дело в отсутствии у нее детей) — Джелли, которая тщится обогнать Анджелику и каким-то способом изгнать из себя Ангел.
Когда женщины держат мужей вместо собачек — носить их сумочки, отказывают им в сексе и принимают вид нравственного превосходства, значит, преобладает Анджелика. Это Анджелика заявляет, что в душе все мужчины — насильники и вообще мерзкие, грязные, агрессивные твари. Скоты. Когда женщина отбивает мужа у лучшей подруги и объясняет: «Эго сильнее меня», или: «Мне стоит щелкнуть пальцами, и твой приятель будет мой» — ну, это Ангел, и скорее всего он будет ее. Берегитесь. Сердце у нее доброе, но в ней сильны страсти, а нравственные начала близки к нулю. У леди Райс «психическое состояние подчиняется обстоятельствам», согласно хладнокровному определению газетных психотерапевтов; иными словами, звездные гиганты в ее психике проваливаются в себя, и зияют черные дыры; пошатываясь, она ищет приюта в Анджелике, Джелли, Ангел. Как вы замечаете, — продолжает Аякс, — себя я в уравнение не включаю. Вы, три, составляете одну. Но я мужчина, отдельный и неделимый. И тут руковожу я.
Женщины ошеломленно молчат.
— Анджелика, — говорит Джелли, — немедленно убери этого мужчину.
— Попытаюсь, — говорит Анджелика.
— В любом случае мужчине тут быть неприлично, — говорит леди Райс. — Я чувствую себя так странно.
— А мне нравится, — говорит Ангел. — Из-за него я чувствую себя такой сексуальной. А вы не слушайте, что он несет. Он же всего только мужчина.
Но Аякс уже исчез по собственной инициативе. Анджелика пытается его нащупать. Где-то далеко-далеко она слышит крики, басистые команды, скрип корабельных брусьев; до ее ушей доносятся звон меча о щит и грохот валов, разбивающихся о скалы, будто герой Аякс, друг и соотечественник Улисса, берет верх над Аяксом, специалистом по множественным личностям. Быть может, так веселее: активная жизнь более подходит для буйного мужчины, не то что втискиваться в голову к трем женщинам и растолковывать им научно, что с ними происходит.
