— Плохо. Вы встретите другую, — тихо произносит он.
Говард выдерживает мой взгляд.
— Это всегда происходит с такими самоуверенными людьми, как вы. Вы уверены в ваших отношениях, но именно такие и распадаются.
Погодите-ка, откуда взялась самоуверенность? Мне-то казалось, что я хороший человек. Я смотрю на Говарда, сощурившись. Повисает неуютная пауза, и Говард меняет тему.
Он переключается на мою карьеру, говоря, что в ближайшие четыре года меня ждет большой успех. На самом деле в этой области сейчас столько всего происходит, что мне главное — не перестараться. В успехе Говард уверен, но вот когда все произойдет, он не знает.
Это меня не интересует. Куда интереснее то, что я вот-вот заведу себе новую возлюбленную. Я даже забываю спросить про смертный приговор, оглашенный мне ведьмой — бывшей девушкой моего друга. Что ж, наверное, это не так важно. Говард об этом не упомянул, а значит, я доживу до почтенного возраста. К тому же он говорит, что у меня отличная иммунная система. Следовательно, если я заболею, мне не стоит беспокоиться, мой организм сам со всем справится.
Наше время истекает, и под конец хиромант предлагает следующее: если в будущем мне придется принять непростое решение, я могу сфотографировать свою ладонь и выслать ему по почте. Он даст мне совет.
Я благодарю его и тороплюсь домой. Говард только что предположил, что мои семилетние отношения вот-вот закончатся, и я хочу выяснить, что думает по этому поводу Никки.
Мы сидим в кухне, и я рассказываю ей все, о чем сообщил Говард. Поначалу она спокойна. Даже смеется. Лично я в восхищении от того, как Говард пытался накалить атмосферу, остановив запись на «плохих новостях». Неужели он считал, что мы разрабатываем план моего побега из устоявшихся отношений? В мире Говарда Никки отведено место злого тюремщика, удерживающего меня от воплощения в жизнь моих глубочайших и темнейших фантазий. Это прямо как видение Элис, только усиленное раз в десять. Если бы они встретились с ней, они были бы потрясены. Я воображаю, как Говард встречает Никки после своих слов о семилетием цикле. Он нервно сглатывает, смотрит на меня как на сумасшедшего и шепчет:
— Да о чем вы только думали — уйти от такой прекрасной женщины!
Я, конечно же, напомню ему, что идея-то была, в общем-то, его.
— О, нет, нет, нет, Уильям, ни в коем случае не делайте этого! — скажет он, невинно глядя на меня. Мы уже больше не заговорщики. — Я не виноват. Я лишь прочел то, что было написано на вашей ладони.
Пока мы смеемся над мудрыми словами Говарда, в кухню заходит наша общая подруга Ровена. Я рассказываю ей эту историю и жду, что она тоже рассмеется. Но Ровена рассержена из-за предположения, что отношения двух ее лучших друзей вот-вот развалятся.
— Я-то думала, в хиромантии нет ничего дурного, но этот парень совершенно безответственный! Подумать только — он вообразил, будто может говорить все, что ему заблагорассудится, но ведь это может разрушить жизнь других людей! — говорит Ровена, качая головой и глядя на Никки.
— Да, он манипулятор, — соглашается моя девушка. — Я-то думала медиумы должны говорить людям приятные вещи, — добавляет она, вспоминая, как хорошо я отзывался о милейшей цыганке Бетси Ли пару недель назад.
Я силюсь открыть пакетик с печеньем, но он не поддается. Я не рассказывал девушкам, что Говард назвал меня «самоуверенным», — мол, пусть я не сомневаюсь в своих отношениях, они все равно обречены. Чем больше я уверен, тем менее уверенным я должен быть.
Невинное исследование вдруг оказывается не таким уж невинным. Как журналист, я должен относиться к миру объективно и непредвзято. Участники моих исследований не должны оказывать влияния на мою жизнь, но из-за Говарда у меня на кухне стало так душно и жарко, словно кто-то забыл закрыть духовку.
Фраза о моей самоуверенности раздражает Никки. Она не сомневается в наших отношениях, и я бы преувеличил, если бы сказал, что она решила, будто меня может потянуть на других девушек. Но все же это всерьез засело у нее в голове.
— Я не хочу сказать, что не уверена в тебе. Но мне не нравится мысль, что ты можешь действительно задуматься о его предсказании и отыскать мне замену. Не знаю, в общем, — говорит Никки, заставляя меня понять, что даже скептику вроде моей девушки слова Говарда могут доставить немало неприятных минут.
Будет ли она терзаться сомнениями из-за его предположений? Даже после всего, что между нами было, слова Говарда способны испортить нам жизнь, сыграв на темной стороне сознания.
— Неужели ты думаешь, что я возьму его слова на заметку? — говорю я, пытаясь ее успокоить. Хотя, если подумать, обозвать меня «самоуверенным» было не так уж смешно, как я поначалу подумал. Это вообще не смешно. Это неприятно.
— Не то чтобы меня это волнует, — отвечает Никки, но в ее голосе еще слышны сомнения. — Просто как смеет чужой человек предполагать такое? Кто он такой, кто ему дал право, ничего о нас не зная, говорить подобные вещи?
Ровена слушает, как мы с Никки пытаемся разобраться в предсказаниях Говарда. Ровена — умная девушка, и я уверен, что она вскоре забудет обо всей этой истории и уже утром отнесется к произошедшему с юмором. Как и мы с Никки. Моя девушка слишком разумна, чтобы такая ерунда надолго задерживалась в ее голове.
Но, увы, все мы знаем людей, которые восприняли бы предсказание Говарда куда серьезнее. Наши друзья обращаются к медиумам, чтобы получить советы, касающиеся личной жизни. Они верят, что человек вроде Говарда способен разобраться в ситуации лучше них самих. Это и смешно, и грустно. Если бы сейчас с нами сидели такого рода знакомые, а не разумная Ровена, они посоветовали бы нам с Никки обратиться к семейному психологу или, что еще хуже, начать поглядывать по сторонам в поисках новых спутников жизни. И все это из-за странного предсказания хироманта.
Хоть Мэтью и утверждал, что хиромантия — «наука», подтверждений ее правильности не существует. И в то же время из-за Говарда и медиумов вроде него люди продолжают принимать неразумные решения, радикально меняющие их жизнь. Предположение, что кто-то заведет интрижку на стороне, высказанное великим хиромантом, заронит семя сомнения, которое непременно прорастет. Конечно, когда люди заводят интрижки, отношения заканчиваются, но, если хиромант ошибся, надо трижды подумать, прежде чем предпринимать какие-то действия. Пусть медиумы считают, что мы сами должны решать, как поступить, но в то же время утверждают, что обладают научно подтвержденной мистической силой. Для некоторых людей это равносильно тому, что сам Иисус Христос шепнул им что-то на ушко.
А что же я? Найду ли новую девушку? Позволю ли семени сомнений прорасти у меня в голове? Разрушит ли моя самоуверенность наши отношения? Конечно, нет. Я не просто не сомневаюсь в своих отношениях, я настолько уверен в них, что слова Говарда просто не отложились у меня в голове. Но для хироманта мой настрой лишь подтверждение моей самоуверенности и того, что мои отношения стремятся к краху. Что ж, время покажет.
