«В соседнем доме тогда, помню, учителя забрали вместе с сыновьями прямо на улице, когда они выбивали паласы, а утром привезли и выбросили там же их тела. Сначала в школе меня пытались пырнуть ножом местные хулиганы, но после этих двух случаев нас с братишкой родители решили отправить в Россию к тетке».[63]
Активистов оппозиционных движений ожидала не лучшая участь. Хотя разнообразные «демократы», члены «Растохез» и тому подобных партий не представляли уже значительной угрозы, с ними управлялись по законам революционного времени, а посему севшие в тюрьму «исламские демократы» могли считать себя счастливчиками — их товарищей доедали собаки в какой-нибудь яме на неприметном пустыре.
Душанбе стал городом-призраком: антисанитария, голод, толпы беженцев. Из страны бежали до двух миллионов людей, причем многие даже переправлялись через реку Пяндж на покрышках и затем уходили в Афганистан. Оставшихся, кроме бескормицы и мародеров, могли уничтожить эпидемии: в стране начались вспышки давно забытых болезней. По Таджикистану гуляла холера. Некогда не блестящая, но пригодная для жизни страна оказалась полностью разрушена.
А война продолжалась. Кампания 1992 года увенчалась успехом правительственных войск, и теперь сражения должны были переместиться на восток — в горные районы, на Памир.
Битва под «крышей мира»
В начале нового, 1993 года самая тяжелая борьба шла в центральной части Таджикистана — в районе Гарма и Тавильдары. Для оппозиции удержание восточной половины страны означало возможность все-таки создать свою исламскую республику — хотя бы в усеченном виде. Допустить этого правительство не могло. Однако восток Таджикистана представлял собой природную крепость, штурм которой мог обойтись дорого. Исламисты имели здесь базы, тут жили самые преданные их сторонники. Обойти горные редуты было крайне трудно, иной раз — невозможно. Навыков штурма укреплений у таджикских солдат и офицеров не было. Вокруг царила холодная и голодная зима. Однако таджикские войска могли рассчитывать на российские военные части, активно поддерживавшие правительственные силы. Артиллерия с опытными расчетами и танки становились отмычкой для ворот любой крепости. Кроме того, узбеки (на сей раз настоящие узбеки, а не спецназ ГРУ под чужой вывеской) предоставляли поддержку с воздуха. Благодаря таджикской крови, узбекской авиации и российским снарядам удалось взломать укрепрайон в Ромитском ущелье. Таджикистан использовал в боях толпы скверно обученных призывников, благо Узбекистан накачивал таджикские формирования вооружением, оставшимся в наследство от СССР. Бойцы и их оружие обходились дешево — но и гибли массово. Правда, благодаря хорошо подготовленным спецназовцам «юрчики» могли воевать не только «числом». Интересно, что бойцы ГРУ часто ввязывались в бой, даже если их непосредственное участие не требовалось. Например, два приятеля еще по Афганистану, майор Голыбин и капитан Мусиенко всюду возили с собой миномет, который отобрали у моджахедов еще «за речкой», и теперь демонстрировали мастер-класс: так, окоп «вовчиков» с автоматическим гранатометом они накрыли первой же миной. Очевидец восхищенно писал, как из окопа вылетели и гранатомет, и стрелок.
Штурм подготавливали вертолетчики, благо после Афганистана опытных пилотов винтокрылых машин хватало, а навыки многих из них достигли просто-таки ювелирного уровня, так что техника, склады, штаб-квартиры командиров ваххабитов постепенно выбивались, что и позволяло войскам продвигаться вперед. К 23 февраля Ромитский укрепрайон удалось наконец взять окончательно.
Перед мотострелками 201-й дивизии стояли свои задачи. Кроме бригады ГРУ, дивизия оставалась единственной боеспособной маневренной силой в стране и не могла ограничиться только поддержкой Народного фронта. Она вела самостоятельные боевые действия, а 92-й ее полк провел образцовую операцию ради спасения жителей города Рогун. В Рогуне осталось множество русских — 7000 человек находились на положении заложников, беззащитных перед любым буйством толпы. Для их спасения в полку сформировали бронегруппу под командованием подполковника Андреева. 11 января 1993 года машины вышли на Рогун из Душанбе и около полудня были атакованы «исламскими демократами», чью численность определили в 2500 человек. Прямую дорогу на Рогун противники взорвали, однако Андреев решил сманеврировать в обход через городок Обигарм. По пути колонну атаковали боевики, один из танков сгорел после попадания в него из гранатомета. Однако ответным валом огня отряд Андреева подавил сопротивление и ворвался в Обигарм. Вскоре группа была в Рогуне, город взяли под охрану и обеспечили доставку туда продовольствия. Дерзкий рейд мотострелков увенчался полным успехом, а Андреев вскоре устроил аналогичную операцию — для спасения попавшей в беду геологической команды.
В конце зимы таджикские войска пробились к Каратегинской долине и здесь провели одну из самых необычных операций всех постсоветских войн — высадку массового вертолетного десанта.
Идею десанта выдвинули командиры бригады ГРУ. Поначалу такие высадки кончались скверно: маленькие группы легко уничтожались моджахедами. Однако теперь Квачков и его команда решились на грандиозную, по местным меркам, высадку двух тысяч человек сразу. Вертолеты доставляли десантников в тыл «вовчикам» посадочным способом. Каждую группу сопровождал как минимум один спецназовец. План состоял в том, что в горах нечего есть и негде согреться, поэтому десантам предстояло спуститься с гор на головы противнику и добыть крышу над головой в бою. Подкрепления перебрасывались также по воздуху, а спецназовцы выступали в роли специалистов широкого профиля и авиационных наводчиков. Замысел был довольно жестким: по сути, перед десантниками стоял выбор — атакуй или умри. Однако в целом он сработал.
Правда, некоторые группы понесли тяжелые потери или даже были полностью уничтожены. Десантников, направленных для захвата Гарма, ждала самая страшная участь. Одну из двух групп моджахеды пригласили на переговоры. Видимо, на сей раз спецназовцев среди десантников не нашлось, потому что они спокойно пошли на контакт и во время обеда внимали речам о мире между таджиками, которые не должны сражаться между собой. Банкет кончился предсказуемо: как только десантники разомлели в тепле перед тарелками, их перерезали. Другое подразделение начало разбегаться при первых же выстрелах противника. Единственный русский в отряде — спецназовский прапорщик — сумел как-то организовать своих подопечных и начать с ними марш к свободе. Дорогой незадачливые десантники грабили дома и даже мечети. Прапорщик работал в этом озлобленном и напуганном детском саду нянькой. Кроме организации «забега», он поддерживал радиосвязь, наводил авиацию, ловил снайпера, стрелял из гранатомета — и все это в те редкие моменты, когда ему не приходилось подгонять несчастных «юрчиков» и заставлять их нести раненых и боеприпасы. Поразительно, но даже при таких боевых качествах наступающей армии Гарм все же удалось взять. Разумеется, внутри тут же начались обычные зачистки, а тот же спецназовец описал жуткий эпизод: пленных заставили рыть себе могилы, после чего победители резали несчастных землекопов самодельными ножами.
