Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Поэтому наши усилия в классной комнате принесут дивиденды для всего общества. Но там почти ничего не происходит. Все значимые дискуссии, связанные с проблемами образования, касаются его формальных аспектов. Способов преподавания. Дидактики. Образование последовательно представляется как помощь в адаптации — смазка, позволяющая с меньшими усилиями скользить по жизни. В ходе телефонной конференции, посвященной вопросам образования, бесконечный парад специалистов по тенденциям предрекает будущее и то, какие навыки окажутся существенными в XXI в.: основные слова — «креативность», «адаптируемость», «гибкость».
В фокусе внимания неизменно компетенции, а не ценности. Дидактика, а не идеалы. «Способность решать задачи», а не проблемы, требующие решения. Неизменно все крутится вокруг одного вопроса: какие знания и навыки нужны сегодняшним учащимся для того, чтобы преуспеть на рынке труда завтра — в 2030 г.?
И это совершенно неправильный вопрос.
В 2030-м высоким спросом будут пользоваться смекалистые бухгалтеры без проблем с совестью. Если сохранятся нынешние тенденции, страны вроде Люксембурга, Нидерландов и Швейцарии станут еще более крупными налоговыми гаванями, где транснациональные корпорации смогут эффективнее уклоняться от уплаты налогов, оставляя развивающиеся страны в еще более невыгодном положении. Если цель образования — принимать эти тенденции как они есть, вместо того чтобы переломить их, то ключевым навыком XXI в. обречен быть эгоизм. Не потому, что этого требуют законы рынка и технологий, но лишь по той причине, что, очевидно, именно так мы предпочитаем зарабатывать деньги.
Нам следует задать себе совершенно другой вопрос: какими знаниями и навыками наши дети должны обладать в 2030 г.? Тогда вместо предвосхищения и приспособления мы поставим во главу угла управление и создание. Вместо того чтобы размышлять о том, что нам нужно, чтобы зарабатывать на жизнь той или иной бесполезной деятельностью, мы можем задуматься над тем, как мы хотимзарабатывать. Ни один специалист по тенденциям не сможет ответить на этот вопрос. И как бы он смог это сделать? Он просто следит за тенденциями, но не создает их. Сделать это — наша задача.
Для ответа нам необходимо исследовать себя и свои личные идеалы. Чего мы хотим? Больше времени на друзей, например, или на семью? На волонтерство? Искусство? Спорт? Будущее образование должно будет готовить нас не только для рынка труда, но и для жизни. Мы хотим обуздать финансовый сектор? Тогда, наверное, нам следует поучить подающих надежды экономистов философии и морали. Мы хотим большей солидарности между расами, полами и социальными группами? Введем предмет обществознания.
Если мы перестроим образование на основе наших новых идей, рынок труда радостно последует за ними. Представим себе, что мы увеличили долю искусств, истории и философии в школьной программе. Можно биться об заклад, что возрастет спрос на художников, историков и философов. Это подобно тому, как Джон Мейнард Кейнс представлял себе 2030 г. в 1930-м. Возросшее процветание и усилившаяся роботизация наконец-то позволят нам «ценить цель выше средств и предпочитать благо пользе». Смысл более короткой рабочей недели не в том, чтобы мы могли сидеть и ничего не делать, а в том, чтобы мы могли проводить больше времени за теми делами, которые для нас подлинно важны.
В конце концов, именно общество — а не рынок и не технологии — решает, что действительно ценно. Если мы хотим, чтобы в этом веке все мы стали богаче, нам необходимо освободиться от догмы, будто любая работа имеет смысл. И раз уж мы об этом заговорили, давайте избавимся и от того заблуждения, что высокий заработок автоматически отражает нашу ценность для общества.
Тогда мы, возможно, осознаем, что с точки зрения создания ценностей банкиром быть не стоит.
НьюЙорк 50 лет спустя
Спустя полвека после забастовки Большое Яблоко, видимо, выучило урок. «В Нью-Йорке все хотят быть мусорщиками», — гласил недавний газетный заголовок. Сегодня те, кто убирается в огромном городе, имеют завидную зарплату. За пять лет можно заработать $70 000 плюс сверхурочные и премии. «Эти люди обеспечивают жизнь нашего города, — объясняет в статье представитель департамента санитарного контроля. — Если они перестанут работать, даже ненадолго, жизнь в Нью-Йорке попросту остановится»[283].
Было в газете и интервью с городским уборщиком. В 2006 г. 20-летнему Джозефу Лерману позвонили из городской администрации и сообщили, что он может начать работать сборщиком мусора. «Я почувствовал себя так, как будто сорвал джекпот», — вспоминает он. Сегодня Лерман ежедневно встает в четыре утра и таскает мешки с мусором не менее 12 часов подряд. Для других ньюйоркцев вполне логично то, что он получает за свой труд хорошие деньги. «Честно говоря, — говорит официальный представитель мэрии, — эти мужчины и женщины не просто так слывут героями Нью-Йорка».
Цель будущего — безработица, чтобы мы могли играть.
Артур Кларк (1917–2008)
Глава 8
Наперегонки с машиной
Такое случается уже не в первый раз. В начале XX в. эти старые добрые работники начали уступать место машинам. В 1901 г. в Англии их насчитывалось более миллиона, но уже через несколько десятилетий они практически исчезли[284]. Их заработки медленно, но верно таяли с приходом моторизированного транспорта — до такой степени, что перестало хватать даже на еду.
Конечно же я говорю о ломовых лошадях.
И у жителей Страны изобилия тоже есть все причины бояться за свои рабочие места, учитывая головокружительное развитие роботов, способных водить машины, читать, говорить, писать и — самое главное — вычислять. «Роль человека как важнейшего фактора производства обязательно будет падать, — писал нобелевский лауреат Василий Леонтьев в 1983 г., — точно так же, как роль лошадей в сельскохозяйственном производстве сначала снизилась, а затем вовсе свелась к нулю с появлением тракторов»[285].
Роботы. Они стали одним из наиболее веских доводов в пользу сокращения рабочей недели и введения универсального базового дохода. В самом деле, если нынешние тенденции сохранятся, альтернатива всего одна: структурная безработица и рост неравенства. «Машинное оборудование… — вор, который ограбит тысячи людей, — гневался английский ремесленник Уильям Лидбитер на встрече в Хаддерсфилде в 1830 г. — Мы увидим, как они разрушат эту страну»[286].
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
