Как потом выяснилось, причиной была элементарная беспечность.
Прапорщик выдавал боеприпасы. При нем находились двое солдат, которые эти боеприпасы носили. Прапорщик выронил гранату, из нее выскочила чека. Он увидел и бросился бежать. Взрыв! И тут началось… Боеприпасы рвались трое суток!
Ракетные снаряды разлетались веером в разные стороны. Подойти поначалу было невозможно. А ведь кругом люди, материальные ценности.
«Комиссар, поехали!» — сказал мне Громов, когда ему доложили о ЧП. Здесь я увидел его в чрезвычайных обстоятельствах.
Склад превратился в настоящее пекло, но все равно Громову удалось организовать работу людей, спасти технику и вывезти из зоны поражения многое, что находилось поблизости. Громов не уходил до тех пор, пока все не кончилось. Он реально рисковал жизнью и не один раз. Это не показуха. Своим примером он заставлял людей забыть об опасности и делать дело. Его организованность и спокойствие помогли людям прийти в себя. Командир находился и работал в самом огне. Это все видели.
Такое для Громова очень характерно. Если он посылал людей в бой, то и себя не щадил.
Начальник штаба дивизии в иерархии 40-й армии не очень большая фигура. В армейском аппарате достаточно генералов. Он только полковником был тогда. Но Громов быстро проявил себя как человек, который умеет организовать бой и при этом бережет людей.
Кстати, через всю его судьбу в 40-й армии прошла забота о солдатах и офицерах. Он напрасно никогда людьми не рисковал.
Если Громов руководил операцией, то доверие к нему со стороны солдат было невероятное. Я не раз видел его в ходе военных действий. Чем острее и напряженнее обстановка, тем он хладнокровнее, тем увереннее в себе, тем жестче спрашивает. Он знает все, и положительные стороны, и отрицательные, всю динамику складывающейся боевой обстановки и очень умело все возможности использует.
Я заметил, что многие старались подражать ему, даже в поведении. Такое сейчас нечасто увидишь.
На войне быстро складывается мнение о человеке. Тут он сразу раскрывается, вся жизнь на виду — в бою, на отдыхе и в разговоре. Ведь все время вместе.
Я знаю людей, которые хотели бы найти в Громове недостатки. Настоящий лидер всегда имеет недоброжелателей и завистников. Да и вообще, если человек на виду, то к нему все присматриваются.
Недостатки у каждого есть. Мне, например, не по душе его манера разбавлять свою речь матом. Но надо признать, что делал он это настолько беззлобно и никак не относительно к какому-нибудь конкретному человеку, то есть не оскорбительно и в то же время так естественно, что постепенно просто перестаешь замечать, а особенно в острых и напряженных ситуациях.
Я ему поначалу даже делал замечания. Очень хотелось, чтобы и этого у него не было. Но постепенно привык и сам перестал замечать. Это его стиль. Он никого не обижал.
Помню курьезный случай. Разболелся у него зуб. Рядом госпиталь. Только-только прибыл, начал разворачиваться. Там был стоматолог — молодой парень в звании старшего лейтенанта. Как и все остальные люди, Громов зубных врачей старался избегать. Комдиву Миронову надоело смотреть на его мучения и он приказал: «Садись в машину, поехали лечиться!» Вот мы втроем приехали в госпиталь.
Старший лейтенант посмотрел и говорит, что зуб можно вылечить, но мы только приехали, ни аппаратуры, ни лекарств, где что толком еще не разобрался, одним словом, сейчас возможности есть только для удаления. Громов согласился — рви, говорит. Стоматолог спрашивает, что будем делать, укол обезболивающий или выпьете сто граммов спирта. Громов говорит — лучше спирт.
Ну, выпили мы за успешное удаление. Посидели.
— Ну как, готовы?
— Готов.
И он ему удалил зуб.
Выпили еще за успешную операцию и отправились отдыхать. Наутро выяснилось, что лекарь вырвал здоровый зуб!
Что бы на месте Громова другой сделал?.. Страшно подумать!
Громов хорошенько ругнулся и снова отправился на операцию.
Он не злопамятный. Ну, обматерил этого молодого специалиста по-свойски и дал вырвать еще один зуб.
Самое привлекательное в нем то, что он верный друг и хозяин своего слова. Если Громов сказал — сделаю, можете не сомневаться — будет сделано.
Если он, даже между прочим, сказал, что запомнит, можете не сомневаться — не забудет…
Сегодня точно так же. Ставлю перед ним какой-то вопрос. Он говорит — подумаю. Можно ни минуты не сомневаться, пройдет какое-то время и он скажет, что он по этому поводу решил. Может отказать, может поддержать, но чтобы забыл, такого не бывает.
Всегда умел принимать решения быстро, но не поспешно. Давай, давай, бегом, одна нога тут, другая там — это не его стиль. Если надо, он подумает и посоветуется. Но если убежден, что правильное решение можно принять сейчас, он его тут же и примет.
Все, кто сегодня с ним работает, достойные люди. Это всей жизнью проверенные люди, к тому же они четыре года в губернаторской команде: Леша Пантелеев, Игорь Пархоменко — и ведь все люди армейские. Кот Виктор Севастьянович и тот же Шилин Виктор Карпович, Чуркин Николай Павлович — афганцы, которым он верит, как самому себе.
Мы с ним и в академии Генштаба учились вместе, только я на курс раньше. Я закончил в 1983-м, он в 1984-м. Во время совместного обучения постоянно встречались семьями. У Громова росли два сына. Очень хорошо помню его первую семью и жену Наташу. Она была надежным человеком. Сколько трудностей выпало на ее долю! И прежде всего эти долгие афганские командировки, когда супруги могли только переписываться. Наташа — это саратовская любовь Бориса — первая. Он вообще верный. Верный в дружбе. Верный в любви. И то, что произошло… Наташина гибель в авиакатастрофе стала для него огромной трагедией.
Вот и вторая его жена, Фаина, — замечательный человек. Очень важно, что у Громова — крепкий тыл.
Я его мальчишек помню еще крохами: Андрея, Максима. Отличные ребята, теперь, конечно, уже взрослые молодые люди. И просто замечательно, что у Бориса с Фаиной родилась еще дочка, маленькая Лизонька…
Чем больше живу на свете, тем больше убеждаюсь, что не умеют люди учиться на чужих ошибках. И не только отдельные люди, но и целые народы, крупнейшие и богатейшие страны, считающие себя лидерами человечества.
Если вы наблюдаете за ситуацией в Ираке, американцы сейчас попали там в ситуацию, абсолютно такую же, как и мы в Афгане.
Американцы тоже вошли в Ирак, можно сказать, прогулочным шагом. Неприятности начались потом. Мусульмане вообще не терпят на своей территории неверных. Мы американцам говорили об этом, когда еще они полезли в Афганистан. Мы предупреждали — не будет у вас там спокойной жизни. Не примут они ваших порядков. Мы были правы, все повторилось. Беспрерывные нападения, обстрелы и жертвы. То же происходит в Ираке. Американцы еще долго будут расхлебывать…
Вот мы, после такого спокойного входа в Афганистан, вдруг попадаем в ситуацию, когда вокруг стрельба. Никто на нас поначалу в атаки не ходил. Все исподтишка. Те же самые дети. Дают солдату сигарету, тот закурил — отравлена. Резинку жевательную дают — отравлена. Из-за угла выстрел. Утром колонна прошла нормально, возвращается — заминировано, начинаются подрывы.
