Альбюфера влюблен в молодую актрису Луизу де Морнан, и перипетии их связи будут отражены в истории влюбленности Сен-Лу в актрису Рашель. Пруст, конечно, облагородит эти отношения. Если в романе Рашель — одаренная актриса, одним из прототипов которой является Сара Бернар, то Луиза де Морнан — очень красивая, неглупая молодая женщина, которая надеется сделать блестящую карьеру, но настоящего таланта у нее нет. Она будет иметь роли в основном второго плана, ее выступления будут проходить незамеченными, так что Прусту даже придется просить своих друзей-журналистов вставить в их отчеты о спектаклях доброжелательные отзывы о Луизе. А с 1906 года она вообще покинет сцену, хотя немного позже и сыграет несколько ролей в кино. Сам Альбюфера также недотягивает до уровня аристократа-интеллектуала, которым является Сен-Лу, поскольку к наиболее явным недостаткам Альбю, как называли его друзья, можно отнести то, что он не очень умен. Как заметит о нем Пруст, его ум равен таланту Луизы.
Тем не менее близость Альбюфера к образу Сен-Лу очевидна. Так, например, аристократические корни не позволят Луи жениться на Луизе, под давлением своей семьи он согласится на брак по расчету. То же самое произойдет в жизни персонажа романа. Прусту, кстати, придется играть свою обычную роль конфидента в драматический момент, когда Луиза наконец узнает о браке. Альбюфера до последнего скрывает информацию от нее, так что в конце концов она догадается обо всем, случайно подслушав фразу, оброненную одним из знакомых Луи. Пруст вынужден будет отвечать на бесконечные письма Луизы, в которых она будет жаловаться на предательство. Он же будет ежедневно посылать Альбюфера телеграммы от Луизы и передавать послания аристократа актрисе во время свадебного путешествия Луи по Египту. Несмотря на свой брак, Альбюфера не только не забудет увлечения Луизой, но до конца жизни будет выплачивать ей маленькую пенсию, точно так же как это будет делать Сен-Лу по отношению к своей любовнице.
Сходство Сен-Лу с Альбюфера в конце концов спровоцирует ссору аристократа с Прустом: узнав некоторые черты своей биографии в романе, он не сможет простить Марселю этой нескромности и порвет с писателем всякие отношения. Со своей стороны Луиза попытается представить свою дружбу с Прустом как любовную связь. В 1928 году она выставит его послания на аукционе и в интервью, данных ею по этому поводу, будет намекать на то, что писатель был ею увлечен, что у нее остались еще письма, которые доказывают эту привязанность. Однако эти «более интимные» послания так никогда и не будут найдены, а в тех, что ныне известны, комплименты Пруста имеют обычный для него преувеличенный характер.
Увлечение Пруста светом и знакомство с Гастоном Кальметом привели к рождению интересного проекта: в «Фигаро» Пруст начал публикацию серии статей, в которых описывал самые престижные парижские салоны. В течение 1903–1906 годов им были представлены салоны принцессы Матильды, мадам Мадлен Лемер, княгини Эдмон де Полиньяк, графини д’Осонвиль, графини Потоцкой. Эти статьи дополнили написанные немного ранее или в этот же период портреты нескольких героев светской хроники и друзей Пруста: Леона Радзивилла, Антуана Бибеско, графини де Герн, Альфонса Доде, Робера де Флера, Робера де Монтескью (часть из этих зарисовок так и не увидела свет при жизни писателя). Статьи, посвященные салонам, публиковались под псевдонимами, что позволяло Прусту сохранять относительную свободу в оценке того, о чем он рассказывал. Однако Гастон Кальмет открыл Мадлен Лемер имя автора, описавшего ее салон. Это обстоятельство вызвало неудовольствие писателя и стало одной из причин того, что он перестал готовить новые статьи из этой светской серии.
СМЕРТЬ АДРИЕНА ПРУСТА
В пятницу 27 февраля 1903 года на первой странице «Фигаро» была помешена статья, посвященная Адриену Прусту, умершему накануне от апоплексического удара. Статья сообщала, что еще утром в понедельник 23 ноября доктор Пруст участвовал в собрании Постоянной комиссии по туберкулезу, а после обеда он отправился к своим больным на обычные консультации. Во вторник в час дня он был на медицинском факультете, чтобы возглавить жюри на защите очередной диссертации. Именно здесь его поразил удар. Профессор скончался двумя днями позже, в четверг, не приходя в сознание.
Адриен Пруст был похоронен на кладбище Пер-Лашез. Похороны собрали большое количество людей, были представлены совет университета, медицинский факультет, Академия медицинских наук. Среди присутствовавших было и множество дипломатов, пришедших почтить память того, кто боролся за санитарное благополучие всей Европы. На кладбище собрались также многочисленные аристократические пациенты доктора Пруста. Из друзей Марселя пришли его поддержать Антуан Бибеско, Луи д’Альбюфера, Анри де Ротшильд, Мария Нордлинджер. Профессор Дебов, декан медицинского факультета, произнес у могилы речь, не лишенную тонкости в оценке личности Адриена Пруста. Декан подчеркнул широту взглядов и твердость характера гигиениста: «Он был эпикурейцем настолько, чтобы получать удовольствие от жизни, не принимая близко к сердцу мелкие неприятности человеческого существования, скептиком настолько, чтобы быть терпимым по отношению к тем, кто удаляется от того, что мы считаем путем добродетели, и стоиком настолько, чтобы думать о смерти, не поддаваясь слабости».
В многочисленных письмах, написанных после смерти отца своему окружению, Пруст вспоминал последние дни жизни Адриена Пруста, и в частности свой недавний конфликт с ним. У Адриена и Марселя, как уже отмечалось, случались политические разногласия. 22 ноября, то есть за несколько дней до удара, состоялся очередной спор между отцом и сыном. Марсель напишет одному из друзей, что сожалеет о том, что он был слишком резок с Адриеном в тот вечер. Ему будет казаться, что он вел себя жестоко по отношению к кому-то, кто уже не мог себя защитить: в отличие от Марселя, который постоянно жаловался на собственное здоровье, его отец всегда стремился скрыть от детей свое плохое самочувствие.
Несмотря на это желание выглядеть полным сил и здоровья, усталый вид Адриена Пруста все-таки вызвал тревогу Робера. В день, когда с Адриеном случился удар, прежде чем отправиться на защиту диссертации, он побывал в гостях у младшего сына, который женился в феврале 1903 года и только что переехал из одной квартиры в другую. Отец хотел узнать о состоянии здоровья жены Робера, которая ожидала ребенка. Робер, заметив болезненный вид отца, решил проводить его до университета. Оставив отца в зале заседаний, Робер отправился в лабораторию, но через несколько минут один из ассистентов отца прибежал, чтобы сообщить, что Адриену стало плохо. Профессора Пруста нашли лежащим без сознания на полу в туалете и тут же отправили домой. В это время Марсель еще спал, и мадам Пруст разбудила его словами: «Извини, что я тебя беспокою, но твоей отец заболел». Как напишет позже сам Пруст, даже в этих обстоятельствах Жанна заботилась прежде всего о чувствах своих близких, стараясь не пугать их тревожными новостями раньше времени.
Мадам Пруст, несмотря на то что перенести потерю ей было гораздо тяжелее, чем ее сыновьям, проявила обычную свою твердость и даже дала Марселю очень удачный совет, как преодолеть тяжелые мысли и продолжить жить. Она предложила ему заняться тем, что могло бы, будь Адриен Пруст жив, принести ему удовольствие и радость. Например, она уверяла Марселя, что его отец был бы счастлив увидеть опубликованным перевод «Библии Амьена» Рёскина. Сам Марсель был настолько разбит семейным несчастьем, что даже хотел отложить публикацию. Однако мать настояла, чтобы Марсель, не задерживаясь, довел свою работу до конца. Ее желание увидеть книгу сына опубликованной было понятно. Зная неустойчивый характер Марселя, она, без сомнения, опасалась, что тот может оставить без завершения то, что потребовало нескольких лет усилий, тем более что процесс издания и так уже сильно затянулся. Дело в том, что текст Пруста в целом был готов уже в 1901 году и в тот же момент был отправлен в издательство «Олландорф», которое планировало опубликовать полное собрание сочинений Рёскина. Однако манускрипт Пруста пролежал около года без движения, а затем издательский дом просто разорился. Писателю пришлось обратиться к другому издателю — «Меркюр де Франс», где не сразу согласились на публикацию, поскольку печатать отдельное произведение Рёскина, по их мнению, не имело смысла. В «Меркюр де Франс» настаивали на том, чтобы Пруст подготовил что-то вроде сборника избранных страниц из сочинений английского автора. Однако Марсель сумел проявить твердость и настоять на своем, подчеркнув, что «Библия Амьена» является книгой, которая полностью посвящена французской истории, французскому искусству, французским соборам, а потому, несомненно, будет иметь успех во Франции, тогда как сборник не сможет отразить своеобразия идей Рёскина. Снова отложив издание книги, Марсель рисковал потерять возможность публикации, и потому, по мнению мадам Пруст, необходимо было довести проект до конца как можно быстрее.
