Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
По пути мне встретилось озеро. Оно так и называлось — Подорожное. На пляже резвилась детвора. С одной стороны к озеру примыкало поле, с другой — задние дворы деревенских домов. Не лучшее место для стоянки. Шумные компании местных жителей наверняка стянутся к этому озеру вечером на пикник.
Судя по карте, на другой стороне Иланской было еще одно озеро, размером побольше. Я двинулся к нему. На большом озере, скрытом лесом, проще найти место для ночевки. Прошел через поселок Иланская, который оказался довольно крупным. Есть своя библиотека и краеведческий музей. Однако эти места досуга и культуры оказались закрыты по случаю субботы и солнечной погоды.
В поселке не было ни вывесок, ни указателей. Чтобы найти столовую, опросил местных жителей. «„Огоньки“! Это там», — неопределенно махали рукой местные жители в сторону центра. Почему столовая называлась «Огоньки», никто толком не знал. «Огоньки», и все. Я вышел к Дому культуры железнодорожников. Рядом с ним стояло приземистое одноэтажное здание с малозаметной дверью с торца. Табличка гласила: «Дом отдыха локомотивных бригад». Внутреннее убранство напоминало провинциальную гостиницу: ковры на полу, плюшевые диваны, администратор за стеклом.
— Вы куда, молодой человек? — окликнул администратор.
— На обед, в столовую, — ответил я.
— У нас только для железнодорожников. Посторонним нельзя!
— Я не посторонний. — Подходя к окошку, я развернул сопроводительное письмо экспедиции.
Внимательно вчитываясь в текст, администратор попросил паспорт.
— Вообще у нас по таким документам не ходят, — вернул паспорт и кивнул на дверь столовой. — Ладно, обедайте.
Столовая ничем не отличалась от обыкновенных деповских, в которых я питался до этого. Строгость режима я отнес к особенностям местного железнодорожного управления.
Второе озеро Иланской носило странное название Бульзометр. На карте оно выглядело как трехлучевая звезда. Два луча в черте города, третий — в лесу. Местные жители советовали встать с палаткой на берегу лесной части озера. С крутого откоса просматривались все берега озера. Песчаные пляжи и прогревшаяся вода привлекли сюда жителей всего поселка. Был жаркий субботний день.
В березовой роще на берегу были припаркованы машины, отовсюду доносился шашлычный и пивной запах. Шум, гам: из автомобилей гремела музыка, детвора визжала в воде. Пройдя через рощу, я остановил свой выбор на пологом склоне у берега среди тенистых берез. Отсюда был спуск к озеру и заход в воду. Слева на берегу удили рыбаки. Жена выманивала мужа, рыбачащего с лодки:
— Витя, дома в холодильнике бутылочка стоит, — увещевала она.
— Да сейчас, сейчас. Еще пять минут. Только клев пошел, — разрываясь между двумя соблазнами, бормотал рыбак.
Справа расположилась компания автомобилистов, которые безуспешно пытались разжечь костер, чтобы отогнать надоедливую мошкару. В березовой роще мошки много. Чтобы зайти в воду и искупаться, пришлось сначала убрать с мелководья бутылочные осколки и донышки. Обратно на берег я вернулся по той же расчищенной дорожке.
Теплым июньским вечером я сидел на берегу озера Бульзометр, пил сладкий чай с лимоном и любовался багровым закатом. Солнечный диск медленно прятался за сиреневую тучу за озером. Вокруг гудела армия комаров.
Иланская — Уяр — Красноярск
Я проснулся оттого, что где-то совсем рядом громыхала гроза. Было уже светло. Собираться еще рано, поспать бы полчасика! Выглянул из палатки и, оценив обстановку, решил уходить. Если не сейчас, то через четверть часа польет дождь и придется спешно собирать намокшие вещи. К вечеру я должен быть в Красноярске, а сушить промокшую палатку в условиях города проблематично. И без того будет чем заняться.
Я заторопился. Наскоро упаковав вещи, свернул палатку и сунул в рюкзак. Только застегнул ремни на рюкзаке, как закапал дождь. Вовремя! С каждой минутой дождь усиливался. Последнюю сотню метров перед «Огоньками» пришлось бежать под сильнейшим ливнем. Администратор за стойкой сменился, и теперь это была женщина средних лет в красном кителе. Вчерашняя история повторилась один в один. Теперь я уже в точности знал, что говорить, как отвечать на вопросы, и легко прошел в столовую на завтрак.
Дождь прекратился, но туча еще висела над поселком. Воспользовавшись затишьем, я дошел до вокзала, что в двух кварталах от столовой. В зале ожидания никого не было, кроме одинокого таджика со спортивной сумкой. Таджик — по профессии крановщик башенного крана. Он отправлялся в Ростов-на-Дону строить крышу для нового стадиона. Ехать в командировку ему не хотелось — дома оставалась жена. Глядя на хлещущие с крыши потоки воды, он мечтательно вспоминал о даче в Таджикистане, горном озере и шашлыке из барашка. Объявление о прибытии поезда Новосибирск — Москва прервало воспоминания, и крановщик заторопился на перрон. Следующие три дня он проведет в вагоне поезда до Москвы, а потом его ждут сутки дороги до Ростова.
В Иланской я пересек границу часовых поясов и оказался в зоне +4 часа от московского времени. Когда я перевел часы, выяснилось, что время ожидания электрички сдвинулось на час. Хорошо, что в сторону увеличения! В противном случае мне пришлось бы ехать на дневном экспрессе до Красноярска, минуя промежуточную станцию Уяр.
Электричку подали за пять минут до отправления. Обычно это происходит за полчаса. Я начал было беспокоиться, не напутал ли чего с переводом часов, но в это время к перрону подошла электричка до Уяра. Фыркая и урча, четыре вагона ЭР9П остановились у перрона. Электричка сверкала свежей ярко-красной краской, но кое-где на бортах проступала заводская зеленая. В салоне были старые деревянные сиденья из реек. Оконные пакеты новые, но не железнодорожные, а бытовые, прямоугольной формы, какие устанавливают в жилых домах. Электричка недавно прошла капитальный ремонт. Вагоны покрасили, а старые деревянные рамы заменили тем, что было.
На вокзале электричку провожала гипсовая пионерка с застывшей в воздухе рукой. В салоне пассажиры обсуждали надвигающийся на Красноярск грозовой фронт. По радио объявили штормовое предупреждение. Фронт двигался на восток, навстречу несущейся сквозь сибирские болота электричке.
Поезд шел с остановками по требованию. Машинист лишь объявлял по громкой связи: «Станция Ферма. Кто выходит, подскажите — остановимся!» Связь с машинистом — через пульт «Полиция» в каждом вагоне. Конечная станция электрички — Уяр. Однако на Транссибирской магистрали есть созвучная ей станция — Уря. Перестановка одной буквы ведет к разнице в 100 километров.
В центральной части Уяра большое количество памятников и монументов. Заметно, что их недавно отреставрировали и покрасили. Памятник Ленину на площади перед зданием администрации поселка отливал золотом. Постамент был выложен черной керамической плиткой. Реставраторы не обошли вниманием и памятники Великой Отечественной войны. Сильное впечатление произвело каменное панно на привокзальной площади. Я всматривался в грозные каменные лица сибиряков. Сначала можно подумать, что грубые, рубленые черты лиц солдат — стиль скульптора. Но, внимательно присмотревшись к жителям поселка, понимаешь, что автор очень точно передал их черты: крупные скулы, широкий нос с небольшой горбинкой, большие, близко посаженные глаза и четкие контуры губ.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
