После многократных обсуждений Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин принял решение встретить наступление немецко-фашистских войск на Курской дуге огнем всех видов глубоко эшелонированной обороны, мощными ударами авиации и контрударами оперативных и стратегических резервов. Затем, измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белгородско-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях.
В разгар битвы на Курской дуге Сталин давал указание Жукову, когда вводить в дело Брянский и Западный фронты, для усиления Воронежского фронта использовал контрнаступление Степного фронта. Оценивая эту операцию, Жуков отметил, что если войска Степного фронта в ходе оборонительного сражения не были бы введены для усиления Воронежского фронта, то последний мог оказаться в крайне сложном положении. 12 июля Сталин приказал Жукову принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов. Одновременно Верховный Главнокомандующий поручил Василевскому организовать наступление на Юго-Западном фронте в поддержку Воронежского и Степного фронтов.
Отмечая роль И. В. Сталина при разработке и осуществлении плана битвы на Курской дуге, Г. К. Жуков в мемуарах «Воспоминания и размышления» подчеркивал, что Верховный торопил его и Василевского с началом сражения, нам стоило большого труда доказать ему необходимость не спешить с началом действий и начинать операцию только тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена. Конечно, при этом приходилось серьезно спорить и выслушивать от И. В. Сталина неприятные и незаслуженные слова. Но мы тогда мало обращали на это внимания».
«После смерти И. В. Сталина, — продолжал Г. К. Жуков, — появилась версия о том, что он единолично принимал военно-стратегические решения. Это не совсем так… Если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом сроков многих операций. И на этот раз с нашими соображениями Верховный Главнокомандующий согласился».
Основной план контрнаступления советских войск на Курской дуге, разработанный и утвержденный Верховным Главнокомандующим еще в мае 1943 года, в ходе оборонительного сражения корректировался и многократно обсуждался в Ставке. Это был план второго этапа разгрома противника в районе Орла, Белгорода и Харькова и являлся частью плана всей летней кампании 1943 года.
Памятный разговорС особой теплотой вспоминал А. И. Еременко встречу с И. В. Сталиным во фронтовой обстановке в период подготовки летом 1943 года Смоленской операции. Верховный прибыл на Калининский фронт, возглавляемый Андреем Ивановичем и готовивший удар по врагу силами левого крыла, 5 августа в село Хорошово. Вот короткие фрагменты из дневниковой записи об этой встрече.
«…Товарищ Сталин, ходивший до того по комнате, остановился посредине и принял от меня рапорт.
— Здравствуйте, товарищ Еременко, — произнес он мою фамилию с ударением на первом слоге и подал мне руку.
— Здравия желаю, товарищ Сталин! — ответил я.
Он улыбнулся как-то просто и тепло, приветливо потряс мою руку и, пристально глядя на меня, сказал:
— Вы, по-видимому, до сих пор обижаетесь на меня за то, что я не принял вашего предложения на последнем этапе Сталинградской битвы добить Паулюса. Обижаться не следует. Мы знаем, знает весь наш народ, что в Сталинградской битве вы командовали двумя фронтами и сыграли главную роль в разгроме фашистской группировки под Сталинградом, а кто доколачивал привязанного зайца, это уже особой роли не играет.
На эти, по сути дела, слова благодарности я ответил:
— Сталинград теперь уже история, а творец ее — наш народ, партия и вы лично, товарищ Сталин.
В этом месте Сталин вставил реплику:
— Все на Сталина валят, Сталин да Сталин. Это неправильно. Я, конечно, давал директивы, но вы же непосредственно там командовали и руководили этой битвой. Победил, безусловно, советский народ, во главе с великим русским народом, но им нужно было руководить.
После разговоров о кадрах и об оперативном искусстве товарищ Сталин внимательно посмотрел на карту, которую полтора часа назад я прикрепил к стене:
— Ну, теперь докладывайте, как вы спланировали Смоленскую операцию, — сказал он и, улыбнувшись в усы, с ехидцей добавил: — Вы Смоленск сдавали, вам его и брать.
Я ответил, что постараюсь выполнить приказ».
Суммируя впечатления о встрече со Сталиным, Андрей Иванович записал: «В его образе отчетливо выделялись сила, здравый смысл, развитое чувство реальности, широта познаний/изумительная внутренняя собранность, тяга к ясности, неумолимая последовательность, быстрота и твердость решений, умение молниеносно оценить обстановку, ждать, не поддаваться искушению, хранить грозное терпение».
Операция «Багратион»План операции «Багратион» — кодовое наименование плана Белорусской операции 1944 года — обсуждался в Ставке Верховного Главнокомандования 22 и 23 мая. Участвовали командующие четырех фронтов: 1-го Прибалтийского (И. Х. Баграмян), 3-го Белорусского (И. Д. Черняховский), 2-го Белорусского (Г. Ф. Захаров) и 1-го Белорусского (К. К. Рокоссовский). Во время рассмотрения плана действий войск 1-го Белорусского фронта предложение Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого фланга, и лишь затем левофланговой группировкой под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Рокоссовскому обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия с армиями 1-го Украинского фронта.
