— Что-то он тут плел насчет воров? А может, жулик-то как раз он и есть?! Обманывает нас! — уверенно завопил второй бородач в голубой чалме. — Отдай наши деньги!
— Сейчас она пойдет по веревке, — теряя уверенность, проговорил Рака и отвел глаза от угрожающего расправой сикха. — Она пойдет сейчас, пойдет, — обескураженно пробормотал артист и замолчал, полностью растерявшись.
— Он бедную девушку принуждает, а она не знает, чего от нее хотят! — крикнул бритоголовый парень.
— Бей его! Бей! — поддержали его гневные голоса из толпы.
Почувствовав опасность, Чино подбежал к Раке и встал за его спиной.
Здоровый бородатый сикх схватил Раку за плечо и круто развернул его к себе лицом. Но Рака вырвался и отскочил в сторону. В эту минуту он понял, что надо спасаться: на него надвигалась разъяренная толпа, готовая растерзать кого угодно. Чино, схватив своего хозяина за руку, тащил его прочь. Вся площадь кипела, как паровой котел. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, Рака и Чино незаметно скрылись и вскоре благополучно достигли своего квартала.
Зита, оставленная всеми без внимания, тоже поспешила домой. Спустя некоторое время после своего выступления на рыночной площади, вся «труппа» опять собралась в доме Лилы.
Рака и Чино расположились на циновке, приняв позу «лотоса», лучшую из асан, действующих успокоительно на центральную нервную систему.
Правое плечо новой голубой рубашки Раки было разорвано. Немного успокоившись, он попросил у Лилы иголку и нитку. Изображая из себя умелого портняжку, он держал один конец нитки в зубах, а другой безуспешно пытался вдеть в ушко иголки.
— Ну лезь же! — ворчал он себе под нос. — Всего я от нее ждал, но только не этого! Они же могли убить меня, и конец. Отомстила, нечего сказать, — возмущенно проговорил Рака и посмотрел на Зиту, которая, как ни в чем не бывало, готовила ужин.
— Все, Чино, мост нашей удачи, прогнувшись, рухнул! — горько вздохнув, заключил Рака.
— Не надо так горевать и горячиться. Она, может быть, не нарочно это сделала, — примирительным тоном успокаивала его Лила.
Она сочувственно посмотрела на Зиту. Перемены, которые произошли в поведении ее приемной дочери, особенно не беспокоили Лилу. То, что она стала послушной и скромной, ей нравилось. «А если она не хочет больше выступать, это не беда! Зато у нее «золотые руки», она все делает по дому, старается, хорошо готовит. Для девушки, будущей жены, большего и желать не надо», — думала она.
— А что бы ты сказала, если бы они меня прикончили? — не унимался Рака.
— Так уж и прикончили бы? Скажешь тоже!
— А то ты не знаешь, какие люди живут в Бомбее! Хорошо, ноги унес, а то бы зубов недосчитался! Не хотела выступать, так бы и сказала, — немного остывая, сказал Рака и проворчал: — Так работать — последней рубашки можно лишиться.
— Поесть даже не на что, — грустно добавил Чино.
— Ничего, я тебя покормлю, — ласково сказала Лила.
— После этого ее «купания» балуете девчонку, а так нельзя. Испортится совсем, — советовал Рака Лиле, снова принимаясь за шитье.
— А ну лезь, влезай! — приговаривал он, в который раз пытаясь вдеть нитку в иголку.
Легкой и неслышной походкой к нему подошла Зита.
— Дайте я. Я зашью, — ласково обратилась она к насупленному горе-портному.
— Зашьешь ты, да? — удивился Рака. — Это что-то новое! Тетушка, вы слышите, она зашьет! С таких это пор ты умеешь шить? А? Не сможешь! — уверенно подытожил Рака.
— Это же так просто.
— Ладно, держи, — и он отдал иголку Зите.
— И, пожалуйста, дайте рубашку.
Рака, смутившись, снял рубашку, отдал ее Зите и набросил на себя клетчатый плед.
— Возьмите, пожалуйста, — в тон ей проговорил он.
— Слушайте, хозяин, вот что я скажу, — заговорил Чино тоном мудреца, — если девушка взяла в руки иголку с ниткой, тут уж все: с канатом ей надо расстаться!
— Эй, мужчины, садитесь-ка, поешьте, — пригласила их Лила повеселевшим голосом.
Рака и Чино давно дожидались этого приглашения. Аппетитные дразнящие запахи пищи, доносившиеся из ее кухни, слишком жестоко испытывали терпение пустых, как барабаны, желудков артистов, потерпевших фиаско. Приглашение Лилы отозвалось сладкой музыкой в истомившихся душах Раки и Чино.
Через несколько мгновений они, скрестив ноги, уже сидели на коврике. Их уши ритмично двигались в такт движениям челюстей.
— Ай да еда! В жизни не пробовал такого деликатного блюда! — восхищенно воскликнул Рака.
— Я тоже! Пахнет очень вкусно, — подтвердил Чино.
— Да, и правда, очень вкусно, никогда такого не ел. Не знал, что ты так хорошо готовишь! — еще раз похвалил еду Рака, обращаясь к Лиле.
— Это не я сегодня готовила, а дочка. Ее и благодарите! — с гордостью ответила Лила.
— Это она готовила? — изумился Чино.
— Да, — подтвердила Лила, — несколько дней похозяйничала, и посмотрите, всему научилась.
Поев, Рака и Чино поблагодарили тетушку за отменный ужин.
Издалека доносились звуки нежной мелодии.
Зита принесла зашитую рубашку и, положив ее на табурет, тут же вышла, смутившись.
— Хозяин, что же вы, похвалили тетушку, а готовила-то не она! Похвалите и дочку, — справедливо заметил Чино.
— А ты молчи, мал еще взрослых учить, — парировал Рака и, быстро надев рубашку, вышел во двор. За ним, как тень, выскользнул и Чино.
Глава четвертая
Гита, оторванная с рождения от своих истинных родителей, по воле случая и не без помощи человеческого эгоизма спустя восемнадцать лет вдруг оказалась под родительским кровом.
Она и не подозревала, что поменялась местом со своей сестрой, о существовании которой не могла знать. Когда полиция силой привезла ее в этот роскошный дом, приняв ее за разыскиваемую Зиту, она хотела сразу же внести ясность в сложившуюся ситуацию; рассказать, кто она и откуда. Или же сбежать, улучив удобный момент.
Правда, ей очень жаль было терять Рави, этого приятного ей, красивого мужчину, в которого она, пожалуй, влюбилась. «Но ведь рано или поздно это все равно произойдет. Какая я дура! — думала Гита. — Рави — из знатной семьи, око и светоч благородного дома, а она… Кто она такая? Дочь простых родителей, бедная цыганка, зарабатывающая себе на пропитание случайными выступлениями на рынках и площадях города».
Гита вспомнила о Раке, и ей стало очень жаль парня и стыдно за то, что она иногда припрятывала от него и Чино несколько рупий на косметику.
«Как там он без меня? Пьет, небось, бедняга…» — с тревогой подумала она.
То, что она увидела в этом богатом доме, и то, что узнала из рассказов Бадринатха и маленького Пепло об этой хищной и коварной Каушалье и ее дочери Шейле, вызвало в чистом сердце девушки праведный гнев. И ей пришлось уступить, пусть на время, просьбе бабушки Индиры, принявшей ее за свою внучку, ради ее здоровья и поддержания жизни остаться здесь, в этом доме, чтобы покарать зло.
