Р. S. Я знаю, женщина поет о том, что лежит в совершенно темной комнате, но это я не могла нарисовать, тогда бы пришлось просто закрасить весь лист черным.
Время спать
Вечер, я у себя и не могу перестать думать о том, что Халк сказал папе про «мало места» и «может переехать». Они что, уже собрались переезжать?!! Вообще, не удивительно, потому что в Зеленый дом люди приезжают, а потом выезжают все время, но… И их пять человек (а скоро будет шесть). Не понимаю, как им всем там хватает места.
Мама заходит к Эрленду, вместе с самой Эрленд, которой пора ложиться. Я уже лежу с дневником в кровати. В доме так тихо, что я слышу все, о чем они говорят, к тому же дверь слегка приоткрыта.
— У тебя был хороший день, доченька? — спрашивает мама.
— Да, я играла с Петером Снизу, — отвечает Эрленд.
— Кажется, Петер — хороший мальчик, — говорит мама.
— Да, хороший, — отвечает Эрленд. — Он хороший весь насквозь. Никогда не слышала, чтобы он сказал о ком-нибудь плохо. И он никого не обижает! Он немного стесняется в школе, но дома — нет. Он такой совсем обычный.
Вау, — думаю я и понимаю, как рада, что младшая сестра так говорит. — Когда это Эрле стала так говорить? Когда это она вдруг повзрослела? Я улыбаюсь, лежа одна в кровати и не знаю отчего у меня вдруг появляется комок в горле.
— Как славно, Эрледоченькамоя, — говорит мама, и я слышу, они обнимаются.
А может, и не слышу, но знаю. И еще знаю, что мама в любой момент может зайти ко мне.
— Он очень хороший, — говорит Эрле, и теперь я услышала, что они в этот момент обнимались, потому что голос ее звучит немного сдавленно.
— Спокойной ночи, малышка! — говорит мама.
— Спокойной ночи, мамулечка, — отвечает Эрле.
Боль в сердце
А потом мама осторожно открывает дверь ко мне. Я улыбаюсь ей, а она — мне, она подходит и садится на мою кровать. Она спрашивает, был ли у меня тоже хороший день, и я говорю, что у нас с папой было все СУПЕРОТЛИЧНО и мы закончили строить курятник.
Мама смотрит на меня и долго меня обнимает. И пока она меня обнимает, она говорит:
— Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной или с папой о чем угодно.
Это звучит как вопрос.
— Да, — отвечаю я.
И голос мой сдавлен, как только что был у Эрле. И я чувствую, как больно от комка в горле. Кажется, я вот-вот разревусь.
— Ну-у-у-у, доченька, — говорит мама и укачивает меня, крепко обнимая.
И тут я принимаюсь плакать.
— Ну что ты, Одадоченькамоя?.. — говорит мама тихо и мягко.
— Не знаю, — всхлипываю я.
— Хочешь что-то рассказать? — спрашивает мама.
— Нет, — отвечаю я.
И мы сидим и обнимаемся. Долго. И мама гладит меня по спине. Я всхлипываю. И чувствую, как болит сердце.
— Обещаешь, что если захочешь поговорить со мной или папой, то не будешь стесняться? — говорит мама и смотрит мне в глаза.
— Да, — говорю я.
— В школе все хорошо? — спрашивает мама.
— Да, — отвечаю я.
— Вы с Хелле поссорились? — спрашивает мама.
— Нет, по-моему, нет. Или… нет, не поссорились, — говорю я.
— Я тебя очень люблю, доченька, — говорит мама и гладит меня по щеке.
— И я тебя, — говорю я маме.
И всхлипываю еще раз, и улыбаюсь ей. Лучшей маме на свете.
— Спокойной ночи, Одадоченькамоя, — говорит она.
— Спокойной ночи, мама, — отвечаю я.
И она уходит.
Мысли
Дорогой дневник,
не знаю, что думать, если Альфи снова переедет. Они же только что приехали сюда… и Эрленд… то есть Эрле и Петер так подружились. Вообще, очень здорово, что у Эрле появился лучший друг. Хотя они и странные оба, но они очень милые. Они, например, для всего создают клубы. И потом, я же не раздружилась с Хелле. Она все время меня зовет, но я отказываюсь. Может, все-таки сказать завтра «да»?.
Все налаживается
(Или нет?..)
Лапта
Сегодня я отправилась на Поле после уроков. ВСЕ теперь там и играют в лапту. И хотя я избегала Альфи изо всех сил, я подумала, что нельзя все время сидеть одной дома и гнить. И потом, Альфи так никому и не наболтал о Событии, насколько я знаю. Поэтому, когда Анита, Эмма и Сондре предложили пойти с ними, я согласилась.
