– Просим, милости просим! – радостно крикнул Лукавый, схватив трубку. – Всегда готовы встретить вас. Рады будем вас видеть. Шеф приглашает вас в гости, в любое время, лучше в двенадцать, да, да, в квартире на Садовой. Что? Легионеры? Лучше в черном фраке.
– Слава Украине! – эхом донеслось с другого конца.
– Повальная шизофрения. Надо лечить, – заключил Лукавый, положив трубку.
– У человека в голове происходит своеобразная биохимическая реакция, в нем просыпается вера в свою исключительность, и это приводит к самоуничтожению. Европа слишком сильно возгордилась, а это большой грех, – заключил Дениц. – Ладно, пока не будем вмешиваться, посмотрим, чем закончатся эти игры. Ну-с, вернемся к нашим баранам. Что мы имеем за прошедший период?
– Босс, а что может измениться, как воровали, так и воруют, – начал Лукавый. – Я здесь массовую проверку устроил по жалобам трудящихся, подготовил смену в чистилище для перевоспитания, но не знаю, вряд ли что-то изменится. В них какой-то ген сидит – не могут жить, чтобы что-нибудь не украсть.
– Да головы всем надо оторвать, тем, кто берет и тем, кто дает, и будет порядок, – вмешался Азазель.
– Порядка не будет, – решительно сказал Косматый, – они еще что-нибудь придумают. Вот, – он достал деньги, – зарплату получил, расписался за двадцать тысяч, а получил десять. Ну, хорошо, участковому взятку дать, у них так принято, за то, что нет прописки, я понимаю, но зачем дворнику санитарная книжка?
– Это не ген, – размышлял Дениц. – Извращенность человеческой природы порождается социальной средой. Ну да ладно. Скоро полнолуние, и традиции надо соблюдать. Кто хозяйка?
– Ну, как всегда, Маргарита, – скорчив недовольную физиономию, ответил Азазель.
– Надеюсь. Всех поднимать не будем, обойдемся местными, свежей сменой.
– Прекрасная мысль, босс, – потирая руки, пропел Лукавый.
– А на тебе хозяйственные дела.
– Слушаюсь, босс, – с готовностью ответил Косматый.
Вечерело. Уже начали зажигаться фонари на столбах. В вечернем сумраке стали ярче видны бегущие кричащие рекламы на супермаркетах, громче стала доноситься музыка из открытых окон ресторанов, баров и дискотек.
В здании прокуратуры уже наступила тишина, и только недавно назначенный прокурор все еще сидела за столом, разбирая кипу бумаг.
– Маргарита Николаевна, ну хватит, пора домой, рабочий день закончился, а вам еще в театр идти, – взмолилась секретарь.
– Иди, Леночка, иди. Я тоже сейчас.
Секретарь быстро захлопнула все папки, сунула в сейф, схватила сумочку и выскочила из кабинета.
– До завтра, ой, до понедельника. Да, чуть не забыла, – она открыла сумочку и достала билет. – По блату, только для VIP-персон.
Она положила билет на стол и, помахав на прощание рукой, выбежала из кабинета.
– Ну и делишки у вас, Вортан Баринович! – закрывая папку, покачала головой прокурор. Она собрала со стола все документы, положила в сейф, закрыла на ключ, погасила настольную лампу и вышла из кабинета.
Театр «На Таганке» находился сравнительно далеко от учреждения, где работала Маргарита Николаевна, однако она не спешила, решив пройти пешком до метро «Пушкинская». Не спеша прошлась по Патриаршим в надежде встретить Симеона Ивановича, к которому, словно беззащитному ребенку, прониклась то ли женскими, как ей показалось, то ли материнскими чувствами.
Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» ей был хорошо знаком, и она его даже полюбила, правда, со второго или с третьего захода. Глубокий философский смысл через мистику, романтику, импровизацию открывал путь к познанию истины. Многие персонажи ей нравились, но особенно Маргарита, и не столько как муза и вдохновительница Мастера, а как личность, стремящаяся к свободе.
Вечерело. Прохлада еще не пришла. Асфальт отдавал последнее тепло, чадящие машины массово рвались за город. Маргарита Николаевна уже привыкла, как городской человек, к этой сутолоке, разноязычному шуму, к загрязненному воздуху, плохой пище, в общем, ко всему, что вредит здоровью нормального человеку.
В театр Маргарита Николаевна попала ко второму акту. Шустрая Леночка, пользуясь своей молодостью и красотой, по полной программе использовала своих вздыхателей. Первый ряд, тринадцатое место, на которое она усадила Маргариту Николаевну, действительно, был для «белых», так как в кассе купить билеты на эти места было практически невозможно. Соседями Маргариты оказались довольно странные люди. Справа неподвижно сидел угрюмый, с застывшей то ли злобой, то ли обидой на лице, плотный мужчина и, не моргая, смотрел в одну точку на сцене. Слева небритый, с заросшей шевелюрой человечек, в засаленном пиджачке, все время хихикающий без всякой причины и вертящийся, словно сидел на раскаленной сковороде.
Дали третий звонок. Свет в зале погас, и священнодействие началось.
В полной тишине в глубине сцены замигал огонек лампадки и начал приближаться. На передний план вышел актер, играющий Коровьева. Свет от лампадки осветил его наглое с усиками лицо и треснувшее пенсне на носу.
– Вас удивляет, что нет света? Экономия, как вы, конечно, понимаете? Ни-ни-ни. Просто мессир не любит электрического света, и мы дадим его в самый последний момент. И тогда, поверьте, недостатка в нем не будет. Даже, пожалуй, хорошо было бы, если бы его было поменьше. Ну, к делу, к делу, – он вышел на авансцену прямо к тринадцатому месту. – Маргарита Николаевна, вы женщина весьма умная и, конечно, уже догадались, кто ваш хозяин?
От прямого контакта с актером Маргарита даже отпрянула в кресле.
Сидящий слева как-то странно захихикал.
– Вот-с, – Коровьев выпрямился, – мы враги всяких недомолвок и таинственностей. Ежегодно мессир дает один бал. Он называется весенним балом полнолуния, или балом ста королей. Народу, впрочем, я надеюсь, вы сами в этом убедитесь. Так вот-с, мессир холост, как вы, конечно, сами понимаете. Но ему нужна хозяйка. Согласитесь сами, без хозяйки… Короче! – вскричал Коровьев. – Совсем коротко, – он повернулся и пронзительно посмотрел на сидящую на тринадцатом месте первого ряда Маргариту Николаевну. – Вы не откажетесь принять на себя эту обязанность?
Сидящий слева хихикнул.
– Не откажусь, – послышался голос.
Луч света выхватил в окошке правого портала лицо актрисы, играющей Маргариту.
– Не откажусь, – твердо ответила Маргарита.
Ночь уже опустилась на город, и улыбающаяся луна медленно поднималась из-за торчащих макушек домов. Единственной отдушиной был бульвар, через который после работы Маргарита Николаевна всегда проходила по дороге домой. Народа было немного, но среди него она увидела угрюмого человека, который сидел в театре справа от нее, приметила еще при выходе из театра. Он независимо шел по соседней аллее, поглядывая на нее. Иногда скрываясь за деревьями и появляясь то далеко впереди, то сзади нее. На пересечении аллей Маргарита Николаевна остановилась, решив прямо спросить преследователя, что ему от нее надо. Она обернулась, но сзади никого не оказалось.
