Не подглядишь во мне ты, Время, измененья! Громада праха, вновь взнесенная тобой, Не будет для меня предметом удивленья: Все это уж не раз вставало предо мной[36].
Очень хорошо. Как раз то, что надо. Никто ни слова не поймёт, и уж тем более никто не заподозрит, что это про любовь. Тут, правда, другая трудность. Учительница хочет, чтобы все рассказывали свои стихотворения не как попало, а с выражением. И вот, если Розалинда сама понятия не имеет, о чём в этом стихотворении говорится, то как его лучше рассказывать — торжественно? Или задумчиво, будто она решила поделиться с одноклассниками великой мудростью? И как, интересно, она при этом будет выглядеть? Глупо, вот как.
Может, нараспев?
— «Не подгляди-и-ишь во мне ты, вре-е-емя, измене-е-енья!» — начала она, но умолкла. Да, что-то не очень этот распев помогает.
Придётся советоваться с Анной. Анне хорошо, она выбрала себе «Бармаглота» Льюиса Кэрролла — а там и правда смысла никакого, хоть так его рассказывай, хоть этак[37]. И сразу ясно, что не про любовь. Счастливица Анна.
Розалинда захлопнула томик Шекспира и встала. Да, лучше она пойдёт к Анне и почитает ей с выражением. Она же тут никому срочно не нужна? За Бетти папа присмотрит, он дома. Скай ещё не вернулась из Бостона. А Джейн, когда Розалинда её видела последний раз, гоняла мяч во дворе. Да, как раз самое удобное время, чтобы сходить к Анне. Надо только папе сказать.
Папу она нашла на кухне, он говорил по телефону. Джейн тоже оказалась тут — выполняла приседания.
«Тётя Клер», — беззвучно шепнула она и сделала Розалинде страшные глаза.
Но и без её шёпота и без страшных глаз Розалинда уже всё поняла.
— Нет, не нужно беспокоиться о следующем свидании, — говорил мистер Пендервик. — Да, встречаюсь с Марианной… Как раз сегодня… Да, это будет второе свидание… Да, замечательно, совершенно верно… И, кстати, я только что вспомнил: мы с ней договорились вместе пообедать, а время уже почти обеденное, так что извини, мне пора!
Мистер Пендервик торопливо повесил трубку (телефон жалобно звякнул) и обернулся.
— Дочери, послушайтесь отцовского совета: не заводите себе младших сестёр!
— Нам уже поздно, пап. — Джейн продолжала делать приседания.
— Да, пожалуй… Nemo mortalium omnibus horis sapit. А уж меня это в первую очередь касается. Не расстраивайся, Рози, сейчас переведу. Я сказал: никто из смертных не бывает всякий час благоразумен.
— Я не расстраиваюсь. — Хотя, по правде говоря, расстроилась она так, что даже руки задрожали. За всю субботу и полвоскресенья никто ни разу не вспоминал ни про какие свидания. Розалинда уже начала надеяться, что Марианна куда-нибудь испарилась и больше никогда не появится. Она даже начала серьёзно обдумывать кандидатуру Валарии, бывшей Марии Магдалины: например, папа мог бы пригласить Валарию на праздничный вечер, посвящённый открытию нового корпуса университета, — это недели через две-три. И вот, откуда ни возьмись, опять эта загадочная Марианна.
