Сара вышла к членам присяжного суда.
– Я полностью разделяю взгляды представителя обвинения, и сама готова подписаться под каждым словом его обвинительной речи… требуя максимального срока за такое чудовищное преступление…
Присяжные оказались не подготовленными к такому повороту событий и стали смотреть в сторону судьи, пытаясь понять, как же им быть в этой ситуации, а Сара продолжала:
– Я действительно готова подписаться под каждым словом представителя обвинения, если бы… Если бы это касалось группы людей или человека, который действительно совершил это гнусное преступление. Но мой подзащитный не только не совершал этого преступления, но не совершал и самого акта экзорцизма…
Судья внимательно вслушивается в слова адвоката.
– Чин «отчитки» должен был совершать сам брат Виссарион, более того, он даже не хотел брать моего подзащитного с собой. И если бы не взял, то не мой подзащитный, а сам монах Виссарион сидел бы сейчас перед вами и ждал вашего обвинительного заключения…
– Позвольте, ваша честь! – обратился к судье представитель обвинения.
– Говорите!
– На мертвого человека можно повесить все что угодно. Согласно полицейскому протоколу, на острове рядом с трупом девушки был обнаружен и задержан именно присутствующий здесь монастырский послушник.
– Предположим, но лишь предположим, – отвечала не столько ему, сколько судье, Сара. – Ответьте мне тогда на вопрос: зачем нужно было сегодня ночью пытаться убить в тюрьме моего подзащитного, если ему и так грозит не один год заключения?
Судья внимательно вслушивается в слова адвоката, делая пометки.
– Может быть, кто-то в монастыре или в ином месте, что предстоит еще выяснить следствию, решил перевести стрелки с настоящих убийц на моего подзащитного?
– Протестую, ваша честь!
– Протест отклонен. У защиты есть доказательства такого серьезного заявления? – спросила Сару судья.
– Да, ваша честь! Позвольте мне пригласить свидетеля, который ранее не был заявлен, так как считается мертвым…
– Не очень понятно, что вы имеете в виду, но разрешаю.
– Приглашаю в качестве свидетеля защиты… монаха Виссариона, – произнесла Сара и, уже обращаясь к судье, добавила, – правда, мне не очень понятно, кого же тогда вчера отпевали и похоронили в монастыре…
Напряглись не только архимандрит Арсений и его юрист, но и обвинитель.
В зал суда уже входил рослый монах Виссарион…
– Ну а все остальное всплыло само собой, особенно после того, как был допрошен еще и Степаныч, – продолжал батюшка Михаил. – За отсутствием состава преступления Илья был выпущен на свободу прямо в зале суда. А уголовному делу был придан новый поворот, да такой крутой, что настоятель монастыря слег в больницу, да вскоре и отдал Богу душу. Что явилось тому причиной мы, право же, не ведаем…
Илья вместе со старушками и пастухом Василием стояли на высоком берегу рядом со своей часовенкой. Они встречали катер с Виссарионом.
Не предполагая того, что уже некоторое время сам катер и фигура монаха были сфокусированы в оптическом прицеле Басаргина. Тот слепо продолжал мстить за смерть своего сына, по сути, невинному человеку.
Когда монах-великан вступил на причал… где-то далеко, почти за километр, что даже выстрела было не слышно, Басаргин нажал курок своей винтовки.
Пронзенный пулей, монах сделал несколько шагов по причалу, но ему хватило сил добраться до земли… И уже тогда у него подогнулись колени, и он упал, обнимая землю.
Илья, а за ним и старушки с горушки уже спешили к нему.
Басаргин остался доволен точностью своего выстрела, аккуратно зачехлил винтовку и вышел к тому месту, где оставил свой катер.
И увидел его метров за триста, качающимся на волне.
Он оглянулся и увидел старца.
– Ты кто такой? От Апостола? – спросил его Басаргин.
Старец молчаливо смотрел на олигарха.
– Я тебя спрашиваю, длинногривый… Вы что с Апостолом затеяли? – и Викентий стал лихорадочно расчехлять свою винтовку. – Убить меня хотите? Думаете, что через Илью все мое наследство вам достанется?… Хер вам…
И, передернув затвор, выстрелил прямо в стоящего напротив него монаха.
Но тот почему-то не упал…
Басаргин снова передернул затвор…
– Сколько вас тут? Всех, суки, поубиваю…
И тогда старец спокойно ответил.
– Тявкать на людей нравится? Ну, тогда тявкай…
И пропал.
А Басаргин действительно стал тявкать… Он даже сам испугался своего голоса, схватился за горло, но вместо речи слышал лишь собачий лай…
Раздался телефонный гудок, и Басаргин услышал голос жены:
– Викентий? Это ты? Ты где? Тебя тут все ищут, в офисе обыск, все документы изъяты, – а в ответ лишь собачье поскуливание. – Что за шутки, Басаргин?..
И звучат короткие сигналы отбоя…
На острове Сострадания рядом с часовней у могилы с крестом, в которой похоронен монах Виссарион, вместе со своими бабушками и пастухом Василием, с Серафимом в черном подряснике и всей его семьей стоит седовласый Илия, правда, уже в иеромонашеском облачении с крестом на груди и нареченный Михаилом в честь архистратига и воеводы верных Богу ангелов, победоносного врага сатаны и победителя зла…
Они сегодня провожали своего пастыря в Москву, в лавру.
Уже когда иеромонах сел в катер, Серафим, поставив в лодку его вещи, спросил:
– Как вы это делаете, отче?
– Ты про изгнание?
– Да!
– Наверное, человеку нужно переболеть чем-то, чтобы он чувствовал смерть на острие этой болезни, как когда-то сказал мне брат Виссарион, – и, посмотрев на молодого человека, добавил, – хотя, кому я это говорю? И не смотри на меня своими преданными глазами…
Преподаватель замолчал.
Семинаристы какое-то время осмысливали услышанное.
– Такая вот история приключилась с одним из моих друзей, – сказал батюшка Михаил. – Она, конечно же, не отражает всех аспектов нашей темы, но для этого у нас еще есть дополнительные часы.
И снова неугомонный рыжий Леонид Полевой стал тянуть вверх свою руку.
– Что, Василий, хочется узнать, куда делись миллионы Басаргина? – спросил его монах.
И вся аудитория зашлась в смехе.
– И в дополнение к сегодняшней теме то, что касается сущности так называемой отчитки… Давайте вместе вспомним слова святителя Игнатия Брянчанинова, который говорил, что никаких заклинательных молитв не нужно, ибо они уже прочитаны над каждым из нас при совершении таинства святого Крещения… О как оказывается! А мы-то в большинстве своем, я так понимаю, об этом уже и подзабыли. Следовательно, согласно словам подвижника, нужно всего лишь предаться воле Божией и признать себя достойным всякого человеческого и бесовского наваждения: тогда, глядишь, сия болезнь и боязнь ее пройдут сами собой…
