Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Но вернемся к репертуару. Как говорит Татьяна Васильевна, «поскольку мы называемся Московский Художественный театр имени Горького, то мы продолжаем традиции его основоположников. Основной принцип и знак театра — это, прежде всего, литературный материал. Именно от него зависит, насколько идеи добра и человечности, которые мы проповедуем, воплотятся в жизнь… Конечно, основным истоком, питающим моментом репертуара является классика. Трудно представить, что когда-нибудь родится человек, который напишет лучше Чехова, на уровне Горького и Булгакова…
Мы играем пьесы Островского «Доходное место» и «Лес». Взяли инсценировку романа Гончарова «Обрыв». И, конечно же, «Вишневый сад» Чехова. Эта пьеса — истинное воплощение духовности!… Там имеет право быть такое количество современных и чрезвычайно интересных интерпретаций! Может быть, поэтому в течение восьми лет мы играем этот спектакль при полном зрительном зале. Причем, он срабатывает даже на «трудной» публике, когда зрителями являются школьники и удержать их внимание достаточно сложно, так как они измучены сегодняшним хаосом, дезориентированы в смысле литературы, поэзии, музыки. Но, слава богу, нам удается их заинтересовать — они потрясающе слушают и замечательно принимают. И с юмором, оказывается, у них все в порядке. И с чувством драмы все в порядке. И с вежливостью — тоже, так как потом они долго и охотно аплодируют…»
Разумеется, кроме Чехова, Островского, Гончарова, в репертуаре театра Достоевский, Горький, Булгаков… Из современных авторов: Арбузов, Розов, Вампилов, Распутин, Поляков, Малягин… Разумеется, есть и зарубежная классика: и Шекспир, Метерлинк, Кальдерон, есть Харвуд, Оснос… Как сказала в интервью «Литературной газете» еще десять лет назад Татьяна Васильевна, «…в результате очень трудных одиннадцати сезонов мы выпустили сорок спектаклей на обеих сценах, причем наш репертуар состоит в основном из классических произведений или талантливых пьес современных авторов. Совсем недавно Виктор Сергеевич Розов мне сказал следующее: «Неужели вы до сих пор огорчаетесь? Это же хорошо, что так все произошло, иначе не было бы такого мощного результата, не было бы такой интересной труппы». Я поняла, что он абсолютно прав, потому что отчаяние, которое было результатом совершенного насилия, не должно определять нашу работу. Необходимо констатировать это. Запомнить. Обязательно. Никогда не совершать ничего подобного самим. Никогда… И… делать свое дело. Потому что я считаю, что по работоспособности и по мощи отдачи наша труппа одна из первых».
И это поистине так. Выпускать столько премьер, сколько выпускает их МХАТ имени Горького, сегодня под силу лишь редким коллективам. В труппе много талантливых и разноплановых актеров. Например, такой мастер, как Валерий Гатаев. О молодых и «стариках» уже было сказано, но очень интересно и среднее поколение актеров, среди которых любимцами мхатовской публики давно стали глубокая и яркая Лидия Матасова, Александр Самойлов с его неудержимым, блестящим природным артистизмом, острохарактерная Татьяна Поппе, наконец, актер такого широкого диапазона и отточенной выразительности, как Владимир Ровинский… Да всех и не перечислишь.
Ну, а возвращаясь к словам Виктора Розова, надо сказать: те, кто вынашивал и осуществлял идею раскола, очевидно, были абсолютно уверены, что труппа, оставшаяся на Тверском бульваре, не выживет. Слишком тяжелыми были стартовые условия для возрождения репертуара и жизнедеятельности театра.
Как видим, жизнь эту уверенность опровергла.
На вручении премии «Хрустальная роза Виктора Розова» с Николаем Рыжковым.
Режиссура и режиссеры
Еще недавно критики скорбели, что «режиссерские эксперименты — и победы — все чаще обходят оба здания», однако в последние годы положение изменилось. Про МХТ имени Чехова говорить здесь не будем, очевидно, Олег Табаков с поставленной им самим перед собой задачей справился, привлек в свой театр нужных актеров, нужных режиссеров, нужную публику. И дай бог им удачи.
Что касается его (Художественного театра) «второй половины», то, вопреки утверждениям все тех же критиков, что в МХАТ имени Горького приличные режиссеры не идут, спектакли здесь ставили, как уже сказано, Роман Виктюк, Сергей Данченко, Валерий Белякович, Эмиль Потяну, Станислав Говорухин, Борис Щербаков — лица, на российской театральной сцене весьма известные. «Мы стремимся искать и приглашать режиссеров-единомышленников, близких нам по духу, умеющих работать с авторами и артистами, а не просто ставить пьесу для выражения собственного «я», — говорит об этом сама Татьяна Доронина. И, как видим, находит. Что же вкладывает Доронина в свое определение единомышленников? «Отношение к классике, прежде всего. Естественно, новое прочтение классики возможно и в некотором смысле неизбежно. Но вся деликатность вопроса состоит в том, ради чего и как прочитывается классика. Или ради того, чтобы выразить себя (что по преимуществу и делает нынешний театр), или ради того, чтобы еще раз пережить, прикоснуться к богатству мыслей и чувств классических героев. Классики всегда современны уже потому, что умели сквозь свое время уловить и открыть в человеческой жизни вечные проблемы».
Тот, кто видел в МХАТе имени Горького спектакль «На дне» в постановке Валерия Беляковича, вряд ли согласится, что этот театр закоснел в примитивном консерватизме. Белые одежды обитателей ночлежки, синий свет, в котором в такт музыке удивительно красиво, с отточенной пластикой движутся белые силуэты актеров, создающие ощущение то ли греческой трагедии, то ли остросовременного действа, когда реплики персонажей мгновенно вызывают ассоциации с сегодняшним днем, — подтверждают, что перед зрителем тот самый режиссерский эксперимент. Эксперимент, который зритель воспринимает с восторгом, то начиная ритмично аплодировать в такт музыке и танцу (или пляске), то откликаясь бурными «Браво!» на столь злободневно звучащие сегодня слова Сатина: «Человек выше сытости!»
«Помню обсуждение горьковского «На дне», спектакля, который не мог не быть программным для театра, носящего имя Горького, — вспоминает сам В. Белякович. — Да, сказала Доронина, это не совсем сходится со стилистикой МХАТа, но, тем не менее, это талантливо и имеет право на жизнь».
«Валерий Белякович вспомнил, что Горький — романтик. С этим вроде бы никто никогда не спорил, но желание видеть великого пролетарского писателя среди основоположников соцреализма заставило подчеркивать реалистические, бытовые моменты его произведений. Между тем Горький был бытописателем только отчасти. В спектакле «На дне» Белякович отказывается от изображения среды, и здесь он абсолютно прав. Слова «Человек — это звучит гордо» не только не противоречат обстановке, в которой произносятся, но и, напротив, логически вытекают из нее. Человек остается человеком в любых, самых нечеловеческих условиях. И даже здесь, на дне жизни, люди остаются людьми. Таким образом, горьковское «дно» оказывается понятием не бытовым, но духовным», — писала об этой работе газета «Век».
А зрители? «На мхатовской сцене Белякович творит шедевры, — считает один из них. — Оживает все и все: классические пьесы, подуставшие от критики в адрес своего театра актеры, ни в чем не повинная сцена, и зритель «На дне»…» «И советская школа, и нынешняя привили стойкое отвращение к Горькому, и особенно к пьесе «На дне». Но после просмотра этой блестящей постановки, которая смотрится на одном дыхании все три часа, возникает желание вновь почитать Горького», — вторит ему другой.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
