— Ты уже рассказала Энни? — интересуется Хоуп, и я отвечаю отрицательно. — Ты сделаешь это, да, Грейси? Как бы там ни было, она знает этого Джонатана, и ты сказала, она тебе вроде подруги. Она наверняка сможет дать тебе совет относительно того, что тебе делать.
Я морщусь, потому что уже знаю, как будет выглядеть этот совет. Как это безнадежно — влюбиться именно в Джонатана Хантингтона, Энни может мне даже не объяснять.
— Пообещай мне, что поговоришь с ней, да, Грейси? А то я буду волноваться. Тебе сейчас срочно нужна подруга.
— Жаль, что тебя здесь нет, — говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Внезапно я чувствую себя страшно одинокой.
— Мне тоже, — вздыхает Хоуп. — Но я скажу тебе одно: если этот парень будет жесток с тобой, я немедленно приеду и вытащу тебя оттуда. — Она произносит это с такой торжественностью, что я не могу удержаться от смеха, представив себе, как моя младшая сестренка вламывается в кабинет Джонатана Хантингтона.
Закончив разговор, я ложусь на постель, смотрю в потолок и пытаюсь понять, что все это для меня означает.
У меня случился первый в жизни секс, и это было шокирующе здорово. Головокружительно. Равно как и мужчина, с которым он у меня был и который пугающим образом занимает все мои мысли и чувства на протяжении вот уже многих дней. В которого я влюбилась, несмотря на обещание не делать этого. Потому что он для меня совершенно недосягаем. Слишком опытен, слишком богат, слишком англичанин, слишком… все.
Я глубоко вздыхаю.
Судя по всему, у меня действительно проблемы.
17
— Сейчас вам туда нельзя, — приветствует меня Кэтрин Шепард в понедельник утром, когда я выхожу из лифта и направляюсь к кабинету Джонатана. — У мистера Хантингтона совещание.
Я резко останавливаюсь, тугой комок в животе распутывается, сменившись холодком страха: такого я не ожидала. Неужели Джонатан решил все-таки закончить мою практику и вышвырнуть меня вон?
— А с кем же у него совещание? — интересуюсь я, пытаясь не подать виду, как сильно меня беспокоит тот факт, что холодная черноволосая дама не пускает меня к нему.
Кэтрин Шепард разглядывает меня со смесью недоумения и презрения, как будто я вдруг стала человеком, к которому нужно приглядеться повнимательнее, но которого она не особенно ценит. Ее взгляд заставляет меня нервничать еще сильнее, чем прежде.
— С мистером Нагако, — коротко объявляет она.
Опять этот непонятный японец. Я впервые задумываюсь над тем, какие же отношения связывают их с Джонатаном и как так вышло, что Джонатан бегло говорит по-японски, несмотря на то что у фирмы — как я теперь знаю — почти нет связей в Японии, лишь с «Нагако энтерпрайзис». Что в очередной раз демонстрирует мне, сколь мало я знаю о Джонатане и его прошлом.
Поскольку мне не остается ничего иного, кроме как просто сидеть и ждать, я снова делаю шаг, хочу войти в кабинет рядом с кабинетом Джонатана, где сижу обычно. Но Кэтрин Шепард снова останавливает меня.
— Туда вам сегодня нельзя.
Я озадаченно сжимаю руки в кулаки. Она хочет разозлить меня?
— Почему нельзя?
Эти расспросы, похоже, тоже не нравятся насквозь стильной Кэтрин Шепард. Но она все равно отвечает:
— Сегодня мистер Нортон проводит собеседование, и ему требуется помещение, поскольку кандидаты должны выполнить письменное задание. Проще всего посадить их в кабинете. — Она сладко улыбается. — Лучше всего вам будет подождать вон там.
Она указывает мне на черные кресла для посетителей, стоящие у стеклянной стены рядом с лифтом. Лучше она не могла дать мне понять, что я совершенно лишняя на административном этаже, и, несмотря на все мое нежелание признать это, мне неприятно. Конечно, я могу в любой момент освободить свой кабинет, если он нужен для других целей. Я ведь ничего важного не делаю. Меня легко заменить. Легко ранить.
С окаменевшим лицом я направляюсь к креслам и опускаюсь в то, из которого могу видеть дверь Джонатана. Кэтрин Шепард снова поворачивается к своему компьютеру — узкому, ультрасовременной модели, идеально вписывающемуся в интерьер фойе и подходящему ей.
Внезапно мне становится холодно, и я неуверенно одергиваю свое черное платье. Я просто должна была надеть его, но уже слегка сожалею об этом, потому что Энни права — вообще-то оно чересчур сексуально, и Джонатан сразу поймет, почему оно на мне, как только увидит меня.
Но как он отреагирует?
Может быть, эти собеседования — только для отвода глаз? Может быть, Джонатан приказал мне ждать здесь, чтобы я ничего себе не выдумывала. Может быть, он сейчас все же покончит с моей практикой и отошлет меня домой. Неужели, переспав с ним, я все испортила?
Мой живот судорожно сжимается, а я неподвижно сижу и жду. Дверь Джонатана по-прежнему закрыта, но дверь с другой стороны распахивается, и из кабинета выходит Александр Нортон. Он передает Кэтрин Шепард какие-то документы, затем замечает в кресле меня и тут же направляется ко мне. Он улыбается, но мне почему-то кажется, что он тоже смотрит на меня иначе, чем на прошлой неделе. С новым интересом.
Я снова вспоминаю о том, какие у них отношения с Джонатаном. Может быть, Джонатан рассказал ему о случившемся?
— Грейс, надеюсь, вы не злитесь на меня за то, что сегодня в порядке исключения я занял ваш кабинет, — произносит он. — Это всего на несколько часов, и, как только я закончу, вы, конечно же, сразу сможете вернуться к себе.
Я улыбаюсь.
— Конечно. Без проблем, — отвечаю я, испытывая облегчение от того, что эта история, похоже, совершенно правдива.
Александр собирается сказать что-то еще, но в этот миг дверь в кабинет Джонатана открывается и оттуда выходит Юуто Нагако, сразу за ним следует Джонатан. У меня сердце тут же едва не выпрыгивает из груди. Но Джонатан совершенно не замечает меня, он занят Юуто. Оба мужчины выглядят мрачно, по ним заметно, что они спорили.
Юуто что-то произносит по-японски, Джонатан отвечает короткой фразой, которую я тоже не понимаю. Оба они выглядят очень сдержанно, не кричат друг на друга, но в воздухе витает весьма ощутимое напряжение. Затем они почти одновременно замечают Александра и меня, сидящую в кресле, и смотрят так, как будто причиной их спора была я.
Юуто говорит еще что-то, обращаясь к Джонатану, затем резко отворачивается и направляется к лифту, двери которого открыты и спустя пару секунд захлопываются за его спиной. Я ловлю еще один его взгляд, поразительно жгучий, несмотря на то, что лицо его ничего не выражает, а затем он исчезает из виду.
— Что это было-то? — интересуется у Джонатана Александр. — Все в порядке?
Джонатан недовольно отмахивается. Он явно не хочет обсуждать случившееся, и заметивший это Александр меняет тему.
— Сегодня утром я говорил с Сарой, — заявляет он, и на лице его появляется улыбка. — Она говорит, что все же прилетит более ранним рейсом.
