– Согласна. Ну, а если ты исчезнешь, получив деньги?
– Умница, – улыбнулся я, – но единственное, что тебе остается, это полностью доверять мне.
Она покачала головой:
– У меня есть другая идея. Возьми четыре чека, заполни их, а остальные верни мне. Я побуду здесь неделю, а ты за это время получишь свою долю. Согласен?
Я так размечтался о миллионе, что притупил бдительность.
– Согласен, – сказал я, совершая роковую ошибку. Расслабившись, я положил револьвер на ручку кресла и начал отсчитывать четыре чека, на секунду потеряв ее из виду, – вторая роковая ошибка. Заметив, что она шевельнулась, я выронил книжку и схватил оружие – увы, слишком поздно.
Последовал выстрел. Револьвер у нее, видимо, был спрятан в углу дивана.
Меня ударило в грудь, и я увидел вспышку, затем все куда-то провалилось, и на меня навалилась темнота.
Неделю ко мне никого не пускали. Я лежал в больнице, жалея и проклиная себя за глупость. Время от времени заходил хирург и поздравлял себя с удачно проведенной операцией. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать.
Первым посетителем был Лу Колдвэлл. Придвинув стул и сев, он спросил:
– Ты счастливо отделался, Барт, как это случилось?
– Я поставил на пол ее чемодан, и, когда уходил, она выхватила револьвер и выстрелила.
– Зачем она это сделала?
– Спроси у нее.
– На выстрел прибежал отельный детектив. Она застрелила его. Затем спустилась вниз и выбежала на улицу с чемоданом, держа револьвер наготове. Поднялась паника. Ее засекли люди из проезжавшей мимо патрульной машины. Она открыла по ней стрельбу, но они срезали ее тут же на мостовой, и она рухнула замертво.
– Какая-то фанатичка! – пробормотал я.
– Это была Лючия Поффери. Нэнси Хэмэл погибла на ранчо.
«Все, – подумал я. – Прощай, миллион, теперь уж навсегда».
После Колдвэлла ко мне долго никто не приходил. Берта могла бы хоть цветы прислать. Она уже, по-видимому, вышла замуж и совершала круиз на своей яхте.
Через неделю после Лу зашел Чик Барни и принес бутылку «Катти Сарк».
– Хэлло, Барт, как дела?
– Иду на поправку, – сказал я. – Рад, что хоть ты зашел.
Он начал расхаживать по палате, и я понял, что он хочет мне сообщить важное, может быть, самое важное.
– Ты что-нибудь знаешь о Берте? – спросил я.
– Она вышла замуж и проводит медовый месяц в Европе.
У меня засосало под ложечкой и сердце сжалось. Я чувствовал, что он принес недобрые вести.
– Что там грызет тебя, Чик? Выкладывай!
– Полковник оставил дома свой экземпляр «Уголовного кодекса», а он ему очень понадобился. Я вспомнил, что у тебя в ящике есть такой же. Открыв ящик, я отдал ему твой экземпляр…
– Ну, дал, и что же?
И вдруг сердце мое замерло, меня обдало холодным потом. Я вспомнил, что положил в справочник конверт с копией заявления о Поффери, пиратских островах, «Аламеда-бар» и т. д., когда печатал заявление для Сэлби.
Полковник, конечно, прочитал его. Теперь он знал, что я все время занимался этим делом и никому ничего не говорил. Взглянув на этот конверт, он, разумеется, понял все.
Я увидел, как Чик пристально смотрит на меня.
– Извини, – сказал он. – Откуда я мог знать, что там у тебя в книге? Господи, Барт, как мог ты сделать такую вещь? Шантаж никогда хорошо не кончается. Полковник ничего не сообщил в полицию. Он, конечно, думал не о тебе, а об авторитете агентства.
– Полковник – умница.
– Да, конечно, он умница, но тебе, Барт, от этого не легче. Он закрыл твою лицензию и уволил тебя. В нашем мире ты человек конченый. Мне очень жаль, но дело обстоит именно так. – Он протянул мне руку: – Прощай, Барт. Желаю тебе счастья.
Когда он ушел, я сел и долго смотрел в окно на оживленную Парадиз-авеню. Без лицензии я годился только лишь на то, чтобы пополнить ряды армии безработных.
Два дня я промучился почти без сна. Никакого выхода я не видел из создавшегося положения, и как зарабатывать деньги на жизнь, я не знал. Ведь я привык к довольно высоким запросам.
Мой верный Чик прислал одежду и подогнал к больнице «мэйзер». На сиденье он оставил конверт с пятьюдесятью долларами и запиской: «Последний раз, дружище».
Открыв дверь квартиры, я остановился как вкопанный: гостиная выглядела как цветочный магазин. Цветы – повсюду. Над столом был прикреплен небольшой флаг с надписью:
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, БРОДЯГА!»
Я пересек гостиную и толкнул дверь в спальню: там находилась Берта, голая, как моя ладонь. Она сидела на кровати.
– Тебя подстрелили?
– Да, подстрелили, – сказал я и захлопнул дверь.
– Куда?
– Не туда, куда ты думаешь. – Я начал стаскивать с себя одежду.
Через двадцать минут мы, усталые, лежали друг возле друга, Берта молча теребила мои волосы. Это было ее любимым занятием, но сейчас оно не доставило мне ни малейшего удовольствия, поскольку голова была полна мыслями о будущем.
– Барт, дорогой, – сказала она через некоторое время, – теперь я знаю, что не могу уехать с Тео.
– Тео?
– Это имя моего мужа.
– Боже праведный! Его так зовут?
– Да. Тео Данримнель, старый хрыч с миллионами.
– Так ты за него вышла замуж? Он же чертовски богат!
– Я вышла за него замуж, но хочу быть с тобою. Я не могу жить с человеком, который может только читать книги. Мне нужна любовь и личная жизнь.
– Это я понимаю. Но как я вписываюсь во все это?
– Ты хочешь жить в Палле-Спрингс, дорогой? У Тео там огромное поместье. Он знает, что мне нужно то, что он дать не может. Мне нужен друг, мы обо всем с ним договорились. Ну, как тебе это место?
Я, Берта и Тео готовы были вступить в прекрасное содружество.
Если я буду правильно себя вести – Бог видит, я, конечно, буду, – мне не придется думать о хлебе насущном!
