Дед замолчал, длинная речь его утомила. Я же не торопила, ожидая, когда он соберется с силами. Отдохнув, он заговорил снова:
― Где-то в шесть вечера девушка перезвонила, извинилась, сказала, что задерживается и в Москву приедет не раньше девяти. Я предложил ей перенести встречу на другой день. Она согласилась, но потом начала сетовать на то, что ее поджимают сроки, что у нее недостаточно опыта и ей придется не один раз переделывать статью и повернула разговор как-то так, что мне ее стало жаль, и я сам предложил не откладывать встречу. Она рассыпалась в благодарностях, и мы договорились на девять вечера. Ты же знаешь, я ― полуночник и это время мне не показалось поздним. В девять она не появилась, и я решил, что она не смогла приехать. Около одиннадцати в дверь позвонили. Я открыл, на пороге стояли парень с девушкой. Знаешь, все было так обычно, что я не заподозрил ничего плохого. Девушка извинилась за опоздание, сказала, что ее спутник-фотограф из их же газеты, они вместе ездили делать репортаж. Я пригласил их пройти в кабинет. Я шел впереди, они сзади. Хорошо помню, как я вошел в комнату, дошел до стола, потом все... темнота.
― Дедушка, а какие они были, эти двое? Ты мог бы их описать?
― Парня я плохо запомнил, он все время сзади держался и молчал. Помню только, что высокий, крепкий, в темной куртке. Девушку я запомнил лучше: очень хорошенькая блондинка, тонкие черты лица, маленький носик и очень большие светлые глаза. В общем, красавица. Ее я может быть еще бы и узнал, его ― нет.
Дед замолчал, закрыл глаза, и через минуту я услышала слабое посапывание.
Я сидела около мирно спящего деда и размышляла. Его рассказ сбил меня с толку. Я уже свыклась с мыслью, что на деда напали дружки Калины, и появление нового лица в этой истории меня удивило. Потом я решила, что банда могла быть значительно многочисленнее, чем я предполагала и одним из ее членов вполне могла оказаться молодая девушка. Однако по мере рассказа у меня в голове стали зарождаться смутные подозрения, которые окрепли, когда дед описал внешность «журналистки». Она мне напомнила Галку! Как только до меня это дошло, я попыталась отбросить эту идею прочь. Галка в банде Калины? Бред! Но, помимо воли, в голову лезли мысли, которые вполне согласовывались с моими подозрениями. Во-первых, это могла быть совершенно другая банда, к Калине никакого отношения не имевшая. Во-вторых, Галкина внешность совпадала с внешностью «журналистки». Бандиты не намеревались оставлять деда в живых, она была уверена, что он никому не сможет описать ее, поэтому и не посчитала нужным маскироваться, не боялась показаться в своем истинном виде. В-третьих, Галка была достаточно умна и образована, что бы сочинить легенду о «журналистке». В-четвертых, она достаточно знала о нашей семье, что бы найти удачный предлог и проникнуть в квартиру. Правда, были некоторые нестыковки, которые мешали до конца поверить в Галкину причастность. Например, Галка прекрасно знала, что в квартире взять особо нечего. Хотя , это с какой стороны смотреть! Хорошо, а почему налет на квартиру не произошел раньше? Почему это случилось одновременно с началом охоты за сокровищами? Случайное совпадение? А может она явилась за дневником? Это более реальный повод для налета, но откуда она узнала о нем? Откуда? Я ей точно не говорила! Олег? Возможно! Он ей звонил и в разговоре похвастал, как ловко он сбежал от Калины? Однако, проверить это невозможно, Олег исчез и неизвестно, где его искать.
От этих путанных и противоречивых мыслей у меня разболелась голова. Тут открылась дверь, и медсестра жестом показала мне, что пора уходить. Я согласно кивнула, собрала вещи и тихо выскользнула в коридор. Дед, утомленный долгим разговором, так и не проснулся.
По дороге домой в голову пришла мысль, что я могла бы показать деду Галкину фотографию. Если он не узнает в ней «журналистку», с души свалится огромный камень. Мне так понравилась эта идея, так не терпелось посмотреть фотографии, что я заторопилась домой.
Ворвавшись в квартиру и на ходу сбросив туфли, я кинулась к шкафу. Вывалила многочисленные альбомы на пол, уселась тут же прямо на ковре и принялась их изучать. Изображений Олега было много, а вот хорошей Галкиной фотографии я так и не нашла. На большинстве из них изображение было слишком мелким и разглядеть лицо не представлялось возможным. Снимков крупным планом было всего два, но Галка стояла так неудачно, что виднелась только часть лица. Предъявлять их деду было бессмысленно, опознать по ним он никого не сможет.
Вконец расстроенная, я сидела на полу среди вороха фотографий и переживала из-за того, что провалилась такая прекрасная идея, когда затрещал дверной звонок. Причем, визитер не ограничился коротким нажатие кнопки, он давил на нее снова и снова, оглашая квартиру непрерывной сумасшедшей трелью. Занятая своими мыслями, я нехотя поднялась с пола и побрела в прихожую посмотреть, кто это там такой нетерпеливый. Подойдя к двери, я тихо спросила:
― Кто?
― Открывай, свои! ― раздался из-за двери раздраженный голос, и в следующую минуту в квартиру ввалился Олег.
― Ты откуда такой? ― выдохнула я, пораженная видом брата и от растерянности попытавшаяся два вопроса: «Ты откуда взялся?» и «Почему такой грязный?» совместить в одном. Вид у Олега действительно был необычный даже для человека, которому приходится прятаться от надоедливых кредиторов. А если принять во внимание, что брат был пижоном и всегда тщательно следил за своей внешностью, то грязная одежда, давно не мытая голова и заросшие густой щетиной щеки делали его просто неузнаваемым.
― Из Ольговки, ― бросил он, стаскивая с себя свитер.
Изумлению моему не было предела:
― Как ты там оказался?
― Может ты мне сначала пожрать приготовишь, а потом с вопросами приставать будешь? ― рявкнул брат, прошел в ванную и раздраженно шваркнул дверью, демонстрируя крайнюю степень недовольства.
Я уже все давно приготовила и теперь томилась на кухне, сгорая от любопытства, а Олег все еще плавал в ванной. Наконец, он появился на пороге, чистый, распаренный и облаченный в мой халат. Вид волосатых мужских конечностей на фоне веселенькой расцветки шелка был настолько комичным, что я не выдержала и прыснула. Брат ответил мне свирепым взглядом, но от комментариев воздержался.
― Выпить дай, ― отрывисто приказал он, усаживаясь за стол.
Я сбегала в комнату, принесла бутылку с остатками водки и поставила перед Олегом. Он молча наполнил стопку, одним махом опрокинул в рот и сразу же налил следующую. В другое время я непременно сделала бы ему замечание, что он много пьет и это плохо кончится, но теперь, видя его состояние, решила воздержаться. Не говоря ни слова, устроилась напротив, положила локти на стол и принялась терпеливо ждать, когда брат заговорит. Ждать пришлось меньше, чем я предполагала. Выпитая на голодный желудок водка, подействовала быстро, брат немного расслабился, и у него появилась потребность излить душу.
― Калину убили, ― сказал он, не отрывая глаз от тарелки.
