Глава 1
Не успела я шагнуть из лифта на лестничную площадку, как услышала надрывающийся за дверью телефон. Так как это была МОЯ дверь, и за ней звонил МОЙ телефон, то я поспешно швырнула вещи к ногам и полезла в сумку за ключами. Вообще-то, назвать тот объемистый кожаный кошель, что висел у меня на плече, дамской сумкой мог человек только с очень богатым воображением, я же называла его «торбой».
Я нервно шарила в недрах необъятной торбы, выуживая из ее бездонной глубины на свет божий то пачку сигарет, то чьи-то потертые визитки, то авторучку, то тюбик помады. В результате поисков было обнаружено много полезных и даже неожиданных вещей, но только не ключи. А телефон не замолкал.
Интересно, кому там неймется? Чужой человек давно положил бы трубку, друзья знают, что я уехала на несколько дней и звонить не будут, значит, кто-то из родственников. Родственников у меня всего двое: дед и брат. Деда я предупредила, что буду в отъезде, да и не стал бы он так бесцеремонно названивать, а вот Олег всегда отличался необыкновенной настойчивостью и непоколебимой уверенностью, что его проблемы самые важные. Значит, если кто и обрывал сейчас телефон, так только он.
Где же все-таки эти чертовы ключи? Могли они потеряться? Попыталась вспомнить свой отъезд в командировку. Здорово опаздывая, как, впрочем, и всегда, из подъезда я вылетела пулей и ключи были зажаты у меня в кулаке. Это точно. Но вот потом... А телефон за дверью продолжал надрываться.
Я присела на корточки, опрокинула сумку и вывалила ее содержимое прямо на пол лестничной площадки. У ног образовалась внушительная гора хлама, который я имею обыкновение таскать с собой. Сколько раз предпринимались попытки навести порядок в этой сумке! Увы, безрезультатно! Просматривая в очередной раз накопившиеся залежи, я неизменно приходила к выводу, что каждая из этих вещиц мне крайне необходима и, тягостно вздыхая, запихивала эти милые моему сердцу штучки назад в торбу, обещая себе, что когда-нибудь потом наберусь мужества и обязательно расстанусь хотя бы с частью из них. Звонки за дверью не замолкали.
Злополучные ключи красовались на самом верху, нагло высовываясь из под обложки толстой записной книжки. Я торопливо сгребла свое добро назад в сумку и кинулась к двери. Неверной рукой попыталась попасть ключом в замочную скважину, но промахнулась. Только после третьей попытки ключ, наконец, повернулся, замок щелкнул, и я ворвалась в прихожую, волоча за собой сумки. Оставив их прямо на полу около двери, я бросилась к телефону, и в ту же минуту в трубке зазвучал раздраженный голос Олега:
― Где тебя носит? Почему не подходишь к телефону?
Все, как всегда! Ни тебе «здравствуй», ни тебе «извини». Полная уверенность в том, что я существую на этом свете только для того, чтобы в любое время суток моментально откликаться на звонки младшего брата и по первому же зову нестись сломя голову ему на выручку. Наверное, все дело в том, что в тот год, когда наши родители так нелепо погибли в автомобильной катастрофе, мне уже исполнилось четырнадцать лет, а Олегу было только пять. Я была не по годам ответственным человеком, потому быстро поняла, что отныне все тяготы по воспитанию брата ложатся на мои плечи. Бабушка, которая всегда была опорой нашей семьи и заботилась о нас с братом, пока родители пропадали на работе, не смогла пережить гибели единственного сына и после года тяжелой болезни сошла в могилу. Других близких родственников, кроме старого деда, у нас не было, а все, что он мог сделать, это отдавать нам свою (прямо скажем, не маленькую) пенсию военного, да нежно гладить меня по голове, когда в моменты отчаяния я горько рыдала, уткнувшись лицом ему в колени. Как я сейчас понимаю, мы с дедом оказались никудышными воспитателями. Он был слишком стар, чтобы заниматься воспитанием внука, а я слишком молода. Во мне было много любви к брату при полном отсутствии жизненного опыта, в результате вырос эгоист, озабоченный только собственной персоной и ни в грош не ставивший нас с дедом.
― Что ты там молчишь? Ты меня слышишь?
Степень раздражения в голосе брата достигла максимума: Олег не выносил невнимания к себе.
― Слышу, не кричи, ― неохотно отозвалась я.
― Я спрашиваю, где тебя носит? Почему до тебя невозможно дозвониться? ― его голос дрожал от ярости.
― В командировке была. Я предупреждала деда, что меня не будет в Москве.
― Да, знаю я, знаю, ― нетерпеливо перебил Олег. ― Но ты должна была вернуться утром, а сейчас уже четыре!
― Пришлось задержаться. Знаешь, я все-таки работаю, в отличие от тебя!
Во мне начала закипать столь привычная в последнее время злость.
― Ой, ладно, кончай нудить! – взвился Олег. – Лучше слушай сюда! У меня неприятности! Крупные! Срочно нужны деньги – десять тысяч!
Я почувствовала слабость в ногах и без сил опустилась на банкетку рядом с телефоном.
― Рублей?
― Каких рублей?! Ты что, больная?! Долларов! Зеленых!
― Ты с ума сошел или после вчерашней пьянки еще не оправился и потому совсем плох? – ласково поинтересовалась я. ― Откуда у меня десять тысяч долларов? Для меня и тысяча сумасшедшие деньги!
― Ну, я не знаю... Придумай что-нибудь!
Брат по привычке пребывал в святой уверенности, что сестра может найти выход из любой сложной ситуацией и, как в детстве, с каждой проблемой бежал ко мне. Только теперь его проблемы были иными, и мне все трудней было справляться с ними.
― Может подскажешь, что именно? ― съехидничала я.
― Продай мамино золото!
Апломб в голосе брата намекал на наличие в семье, как минимум, шкатулки с фамильными драгоценностями, а на деле после мамы осталось лишь тонюсенькое колечко, да пара сережек с крошечными рубинами, которыми я дорожила как памятью.
― Не смеши меня! Какое золото, Олег? Мамины украшения ничего не стоят. Их примут только как лом и уж точно не за десять тысяч.
― Ну так займи! У тебя полно знакомых с деньгами! ― не сдавался брат. ― Возьми у Антона, он тебе не откажет.
― Занимать не буду! ― разозлилась я. ― У меня нет привычки брать в долг без уверенности, что смогу отдать.
В голосе брата появились визгливые нотки:
― Ната, ты не понимаешь! Это очень серьезно! Деньги нужны срочно, иначе мне кранты! Ты же не хочешь, что б меня выловили из Москвы-реки с перерезанным горлом?
― Это ты, Олег, не понимаешь! Ты требуешь невозможного! У меня нет таких денег и взять их негде! И не надо меня пугать! ― рявкнула я, собираясь повесить трубку.
Голос брата в трубке неожиданно исчез, вместо него зазвучал глуховатый басок деда:
