Джейк нахмурился, стараясь что-то припомнить, но мешала тупая боль, которая все никак не отпускала. Он понимал, что должен молчать, но не мог. И что это на него нашло? Почему он изливает Джессике душу, рассказывая о таких вещах, о которых еще никому не говорил, каких никто не имеет права знать?
– Иногда мне так хотелось быть другим. Как Дэниел… Но чем больше я старался, тем хуже получалось. – Джейк вздохнул.
Джессика попыталась встать, чтобы развести огонь, но он, схватив ее руку, прижал ее к своему лицу.
– Не уходи, – пробормотал он. – Мне так приятно, когда ты меня гладишь.
У Джессики сердце сжалось от боли, и она осталась. Он продолжал говорить, а она, слушая, гладила его по голове.
– Брат всегда заботился обо мне. После смерти матери отец совсем сдал, и всю оставшуюся жизнь взгляд его был каким-то безжизненным… Говорят, я рос как сорная трава, но это не так. Дэниел учил меня всему, что знал сам. Он пытался вырастить меня таким, каким вырастила бы мама, однако ничего хорошего из этого не вышло. Я оставался диким и необузданным. Когда Дэниела призвали на войну, я рвал и метал от ярости, потому что по молодости лет мне не разрешили идти вместо него. По справедливости это я должен был идти воевать, а не он. Я всегда умел драться, а не он, и это меня должны были ранить, а не его… – Джейк смотрел на Джессику горящими от жара и боли глазами. – Ты ведь тоже это понимаешь, Джессика? – нетерпеливо спросил он. – Все это понимали. На месте Дэниела должен был быть я. Ему предстояло прожить хорошую, счастливую жизнь… – Джейк вздрогнул. – А я был ни на что не годен. От меня всем одно беспокойство. Да, лучше бы я стал калекой.
Склонившись над ним, Джессика с тревогой смотрела в его затуманенные глаза.
– Не говори так. На все воля Божья. Нельзя ставить ее под сомнение.
Устало закрыв глаза, Джейк пробормотал:
– Ты была бы счастлива, Дэниел был бы счастлив. Бог был не прав. – Лицо его исказилось от боли. – Как холодно…
Джессика встала и бережно положила голову Джейка на матрас. Он легонько пожал ей руку, и тут же у него начался озноб. Его немилосердно лихорадило.
Джессика быстро развела огонь, однако плита была устроена таким образом, что не отдавала много тепла, да и хижина не была приспособлена его хранить. Джессика подошла к Джейку: нужно было снять с него мокрую одежду.
Первым делом она стянула с него второй ботинок. С ним пришлось изрядно повозиться. И как она ни старалась не причинить боли Джейку, ей не удалось этого сделать. Когда наконец ботинок упал на пол, Джессика дышала как загнанная лошадь, а Джейк посылал на ее бедную голову всяческие проклятия, значение которых Джессика не могла разобрать, да и не хотела.
Дальше нужно было снять ремень. Неловкими пальцами принялась она расстегивать пряжку. Ей еще никогда не приходилось раздевать мужчину, и во сне не могло присниться, что она станет это делать. Она долго провозилась со всякими незнакомыми застежками и клапанами, то и дело касаясь таких же незнакомых частей тела. Наконец ремень был расстегнут, но тонкий ремешок из сыромятной кожи, с помощью которого крепилась кобура, никак не поддавался. Мокрый, он к тому же был завязан настолько туго, что его никак не удавалось развязать.
Пытаясь ослабить узел, Джессика нечаянно коснулась пальцами ног Джейка и поразилась незнакомому трепетному чувству, которое вызвало это прикосновение. Руки у нее дрогнули. Она понимала, что не должна касаться такого интимного места, и все равно испытывала удовольствие.
Наконец ей удалось расстегнуть ремешок и снять ремень. Облегченно вздохнув, Джессика убрала с лица волосы. Слава Богу, самое трудное позади. Наклонившись к Джейку, она принялась деловито расстегивать ему рубашку, а потом пришел черед брюк.
Еще месяц и даже день назад она и представить себе не могла, что придется заниматься таким делом. Пока она расстегивала пуговицы на брюках и стаскивала их, сердце ее колотилось как сумасшедшее и во рту пересохло. Но Джейк промок насквозь и весь дрожал, а раздеть его, кроме нее, было некому.
Под одеждой у Джейка оказалось белье из белого батиста, такое тонкое, что уже почти успело высохнуть. Впрочем, этому немало способствовала поднявшаяся высокая температура. Джессика была только рада тому, что белье не придется снимать. Она не представляла себе, как стала бы раздевать Джейка догола, и вовсе не была уверена в том, что он сказал бы ей за это спасибо, даже если бы от этого зависела его жизнь. Впрочем, тонкое белье и так почти ничего не оставляло ее воображению.
Вспыхнув от стыда, Джессика поспешно отвела взгляд и, накрывая Джейка одеялом, приказала себе больше не смотреть на него. Но должно быть, она слишком неловко стала подтыкать под него одеяло и причинила боль, потому что он вдруг застонал и на секунду открыл затуманенные жаром глаза.
Джессика не знала, что ей делать. Джейка трясло все больше, так, что у него уже стучали зубы. Он попытался что-то сказать, но сквозь плотно стиснутые зубы слов было не разобрать. Пытаясь согреться, он обхватил себя руками и хотел было свернуться калачиком, но задел больную ногу и застонал так жалобно и протяжно, что у Джессики мучительно сжалось сердце.
Она быстро оглядела комнату, ища, чем бы еще накрыть Джейка, и взгляд ее остановился на медвежьей шкуре. Пыхтя и отдуваясь, она взгромоздила тяжеленную шкуру на Джейка, но его по-прежнему лихорадило, и Джессика могла лишь беспомощно наблюдать за его страданиями.
– О Джейк! – прошептала она и, присев на краешек кровати, обеими руками сжала его руку. – Что же мне с тобой делать?
Наклонившись, она прижалась щекой к его горячему лбу, чувствуя, как дрожь сотрясает его сильное тело.
– Что же делать?
Внезапно ее осенило. Приподняв тяжелую шкуру, она улеглась рядом с Джейком и, обхватив его обеими руками, притянула к себе, согревая собственным теплом. И так Джессика провела всю ночь, не выпуская Джейка из своих объятий.
Глава 10
Всю ночь Джессика спала урывками и только к рассвету, когда Джейка немного отпустила лихорадка, забылась крепким сном. Проснулась она через два часа, словно кто-то ее толкнул. Джейк лежал как-то уж чересчур спокойно.
Джессика похолодела от страха. Резко подняв голову, она посмотрела на него и встретилась взглядом с усталыми зелеными глазами. Джессика облегченно вздохнула. И вдруг она осознала, где лежит, а главное – как и с кем. Голова ее покоилась у Джейка на груди, одной рукой она обнимала его за талию, а другой – за плечи. Ногой крепко прижимала его ноги, чтобы Джейку было тепло и чтобы он во сне не задел больную ногу. Он же, обхватив ее руками за талию, надежно и бережно прижимал к себе. Под тонким бельем чувствовалось его сильное мускулистое тело. Исходящее от него тепло действовало на Джессику удивительным образом. Ей было необыкновенно уютно и приятно. И тут она вдруг вспомнила слова Джейка о красоте близости мужчины и женщины. Ей даже показалось, что она понимает, что тогда имел в виду Джейк.
