Книга Срочно нужен герцог - Селеста Брэдли

В тот вечер Рейф вернулся в Брук-Хаус очень поздно. Не дождавшись хозяина, его камердинер давно ушел спать. Он знал, что, если Марбрук не появится дома до определенного часа, ночевать он не придет совсем.

Рейф поспешно снял с себя сюртук, жилет, рывком сорвал галстук. А затем рухнул в большое кресло, стоящее перед камином, и скинул дорогие туфли из превосходной кожи. Окинув взглядом роскошно обставленную комнату, Марбрук почувствовал еще большее раздражение. Зачем ему все это богатство? Оно не поможет ему забыть Фебу. Возможно, все эти красивые вещи созданы для того, чтобы дарить радость их обладателям, но это всего лишь побрякушки. Такие же никчемные, как жалкая жизнь, которую ему придется влачить, потому что рядом с ним не будет прелестной Фебы.

Он пришел сегодня так поздно только для того, чтобы не попадаться ей на глаза. Как ему смотреть Фебе в глаза после той жуткой сцены в фойе концертного зала? Но как ни крути, он не сможет избегать Фебу постоянно. Он везде ощущал ее присутствие. Имя Фебы было у всех на устах. Рейфу казалось, что во всех комнатах и коридорах Брук-Хауса он ощущает едва уловимый запах ее духов. И даже ее двоюродные сестры, которые все время путались у него под ногами, напоминали о Фебе, потому что у них были такие же голубые глаза, как у нее…

Чувствуя себя разбитым, Рейф устало поплелся на кухню, ступая босыми ногами по холодному полу. Он решил немного подкрепиться. Возможно, поздний ужин поднимет настроение и придаст сил. Рейф решил, что, как бы там ни было, в конце концов, одними разбитыми надеждами сыт не будешь.

Он знал в этом доме каждый закуток, поэтому мог обойтись без свечей. Он прекрасно ориентировался в темноте.

Как и в других старинных домах, кухня в Брук-Хаусе располагалась в подвальном помещении. Там находилась просторная буфетная и помещение для разделки туш, главная кухня с плитами и помещением для мытья посуды и особенно любимая Рейфом кладовая.

Она представляла собой узкое длинное помещение с каменным полом и мраморными полками, куда ставили продукты, которые нужно было хранить в прохладном месте. Рейф собирался перехватить что-нибудь из закусок. Поэтому, миновав большой разделочный стол, стоящий посредине комнаты, он наклонился, надеясь найти на нижней полке кусок ветчины или жареного мяса.

Рейф нашел на ощупь пирожки, которые, очевидно, испекли для слуг, потому что такая простая пища едва ли могла сгодиться для такого гурмана, как Брукхевен. В отличие от брата Рейф любил пирожки — особенно с мясом — и надеялся, что у этих пирожков окажется мясная начинка. Однако можно было предположить, что мяса там будет намного меньше, чем картофеля. Как бы там ни было, Рейф глотал слюнки, предвкушая, что сейчас его ждет вполне сносный ужин. Как вдруг его рука наткнулась на…

Чье-то бедро… Гладкое… округлое… теплое… пышное…

— Ой! — послышался возглас.

— Ах! — Рейф убрал руку и выпрямился — и сильно стукнулся затылком о каменную полку сверху. — Ух! — Марбрук пошатнулся, держась за ушибленное место. — Ах!

На полке что-то зашевелилось, послышались шуршание одежды и металлическое лязганье. И в следующее мгновение в глаза Рейфу ударил свет.

— Что за черт! Святая Шарлотта! — воскликнул он, заслоняя глаза от яркого света.

— Я… Я… Кто такая Шарлотта?

— Феба? — Рейф удивленно уставился на Фебу, которая стояла перед ним со свечой — в ночной сорочке и наброшенном сверху пеньюаре, наполовину распахнутом.

Увидев, что Марбрук смотрит на нее, Феба съежилась и сильнее запахнула пеньюар.

— О Господи, милорд! Вы меня до смерти напугали!

— Я? Да у меня самого от страха сердце в пятки ушло. Знаете, я ведь собирался пустить это в дело.

Феба прыснула со смеху.

— Надеюсь, вы планировали употребите это на доброе дело?

— Исключительно на доброе. Хотел сделать взнос в благотворительное заведение, занимающееся исправлением очаровательных падших женщин. Я регулярно вношу свой вклад в это благое начинание.

При упоминании о падших женщинах Феба опустила глаза.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Такие мужчины, как вы, начав однажды вносить свой вклад, потом не могут остановиться.

Так просто ему не удастся от нее отделаться.

— Что вы можете знать о таких мужчинах, как я?

— Достаточно. — Феба была сейчас просто восхитительна: с рассыпавшимися по плечам волосами, в соблазнительно распахнувшемся пеньюаре, который она время от времени поправляла. — К вашему сведению, негодяи встречаются не только в Лондоне.

Рейф широко улыбнулся — словно услышал от нее похвалу в свой адрес. Он чувствовал счастье только оттого, что Феба была сейчас рядом.

— Ах, неужели в вашей жизни вы плодите своих собственных негодяев?

Феба скрестила руки на груди.

— Полагаю, главным образом их к нам завозят, — с унылым видом заметила она.

Рейф перестал улыбаться.

— Не пойму: вы шутите или говорите серьезно? Что же случилось с вами в Торнтоне? Когда вы успели столкнуться с заезжими негодяями?

Феба часто-часто заморгала и отвела взгляд. Она решила сменить тему:

— Вы пришли сюда, чтобы найти здесь что-нибудь из еды? Что?

— Ветчину. Или кусок жареного мяса. Или… — «Утолить голод иного рода». Точно так же, как они избегали разговора о Лиле, они оба тщательно старались обойти вопрос о том, как и почему Феба оказалась в это позднее время не в своей постели, а лежала, свернувшись калачиком, на нижней полке на кухне.

Горя желанием услышать от Фебы объяснение столь странного и нелепого факта, Рейф счел своим долгом пожурить невесту брата:

— Как вы можете бродить по дому одна? Здесь можно заблудиться.

Феба расправила плечи и гордо вскинула голову.

— Это и мой дом… То есть через две недели станет моим домом. Я имею право наведываться в кладовку, когда мне заблагорассудится.

Это и ее дом… То есть это дом будущей жены его брата.

— Ода, разумеется. Большое спасибо, что вы мне об этом напомнили. Скоро целый выводок маленьких Колдеров своими криками не будет давать нам заснуть по ночам.

Феба взяла с полки поднос с кусками жареного мяса и поставила его на большой стол, стоявший в центре помещения.

— Сыр?

Думая о другом, Рейф рассеянно достал с верхней полки головку сыра и поставил ее на стол перед Фебой.

— Вы слышали, что я сказал?