Но магараджа Раджсингх остановил его.
– Ответь мне, мой друг, отважный толмач и знаток, ведь ты второй сын у своих родителей?
– О да, мой владыка, – несколько растеряно ответил Рахман. – Я рассказывал тебе некогда, что я второй сын царя Сейфуллаха и его любимой жены, доброй царицы Захры. Что я отправился в блистательную Кордову, дабы насладиться бесчисленными знаниями, что дает этот великий город.
– Но почему ты не вернулся домой, о юный мудрец?
– О, это очень просто, великий. Советники моего отца владеют столь обширными знаниями, что я мог не торопиться домой, дабы не потеснить на посту кого-то из них. И потому я принял твое приглашение, достойный Раджсингх. Конечно, мне нет нужды служить ради хлеба насущного, но пребывание в праздности и лени столь чуждо моему сердцу, а знания, каких не найдешь в книгах, столь легко можно обрести при твоем дворе, что я счастлив своим выбором.
Магараджа кивал. Да, он уже слышал этот рассказ. Но сейчас ему надо было еще раз убедиться в истинности своего знания.
– Но почему ты спросил об этом, великий?
– Увы, мой друг. Меня удручает то, что я приготовил тебе скверные известия.
Сердце в груди Рахмана замерло, и у него хватило сил лишь спросить:
– Мама? Отец?
– Ты прекрасный, достойный сын! Счастлив царь Сейфуллах, что его наследник вырос столь достойным человеком!
– Наследник, о мудрейший? Ты ничего не путаешь?
– Увы, друг мой, нет. Не так давно сам царь Сейфуллах прислал мне письмо, рассказывающее об ужасном несчастье, что постигло его семью. Думаю, письмо от него ждет и тебе в твоих покоях. Но я должен рассказать тебя все сам.
Рахман, которого, казалось, после странствия не могло поразить уже ничего, едва слышал слова магараджи. В ушах все еще звенело: «…ужасное несчастье…». Но выдержка постепенно взяла верх. Юноша выпрямился и произнес:
– Я слушаю тебя, добрейший владыка.
Магараджа с удовольствием посмотрел на полное достоинства лицо юноши. Да, он готов встретить страшную весть, как подобает мужчине. И потому Раджсингх без промедления начал свой короткий рассказ.
– Мой венценосный брат, твой отец Сейфуллах пишет, что теперь ты, Рахман, стал старшим сыном в семье, ибо твой старший брат, наследник престола, погиб на охоте. Царь просит отпустить тебя со службы, дабы мог ты принять титулы, полагающиеся наследнику, и занять место у трона своего отца.
«Аллах милосердный!.. Брат!.. – молнией пронеслось в мыслях Рахмана. – Но почему ты был столь беззаботен? Почему не берег своей жизни, пусть даже во имя наших родителей?.. Бедная матушка, как она перенесет все это…»
– Благодарю тебя, мой владыка, за эту честность. Да, я тотчас же отправлюсь домой, чтобы стать наследником и старшим сыном.
– Благодарю тебя за все то, что ты сделал для моей страны и для меня, достойный Рахман. Твоя служба во славу прекрасного княжества Райпура была великой честью для меня, а дела твои воистину пошли на благо государства. Теперь, когда ты стал моим венценосным братом, прошу, не забывай о тех днях, которые ты провел здесь, в этих стенах.
– О нет, мудрый магараджа. Невозможно забыть тех воистину великих благодеяний, какие оказал ты мне, простому толмачу. А странствие во имя твоей жизни подарило мне столь много, что я оказался в неоплатном долгу перед тобой. И да воссияет слава прекрасного княжества Райпура во веки веков. Я же буду смиренно и радостно наблюдать, как ты ведешь его сквозь годы к процветанию и великой славе.
– Прощай, брат мой. Да пребудет с тобой Аллах во веки веков!
И магараджа склонил голову перед своим толмачом.
Печально шел Рахман по коридорам. Он уже знал, что впереди новое странствие, теперь домой. Но будет ли это возвращением под отчий кров? Или станет путешествием в неизвестную, но недобрую страну? И что скажет его прекрасная Ли, когда узнает, что, согласившись быть спутницей толмача и странника, она стала невестой царевича и наследника престола?
Макама двадцать пятая
Тишина встретила Рахмана в его покоях. Спала, укутавшись в льняную накидку, прекрасная Ли. И это зрелище наполнило душу юноши неизъяснимым спокойствием, надеждой на радость, должно быть, самую великую в этом переменчивом мире.
Да, письмо от отца, царя Сейфуллаха, украшенное цветными печатями, ждало Рахмана на столике у окна. Обретенные новые силы позволили ему без трепета вскрыть многочисленные печати и, устроившись так, чтобы видеть всю комнату, начать читать подробнейший рассказ о печальных событиях, написанный собственноручно царицей, любимой женой Сейфуллаха.
«О любимый сын мой, прекрасное мое дитя, – писала царица Захра. – Печаль черной пеленой накрыла мою душу и затуманила взор. И лишь надежда на твое, о мое дитя, скорое возвращение придает силы. Твой отец, царь Сейфуллах, сейчас диктует письмо магарадже Райпура, мудрейшему Раджсингху, с просьбой отпустить тебя со службы. Я же, поняв, что до твоего появления не смогу даже смежить веки, решила написать тебе о том, какое несчастье постигло нашу семью.
Должно быть, ты уже знаешь о том, что брат твой, наследник престола, бесшабашный Файзулла, погиб на охоте. Увы, это лишь половина правды. Правда же куда отвратительнее, ибо, как ни беспечен был твой брат, но не было ему равных ни в обращении с оружием, ни в конной скачке. Эту отговорку придумали наши советники. Истина же в том, что насмешник Файзулла влюбился в дочь визиря и увез ее в охотничьи угодья к северу от столицы. Заперев девушку в покоях, он целыми днями охотился, а вечером возвращался к ней. Неизвестно, какими хитростями, но несчастная смогла передать весть об этом злодеянии родителям, не находившим себе места от беспокойства. Младший сын визиря, юноша горячий и неразумный, поспешил спасти сестру. Слуги царевича рассказали нам, что ссора была весьма недолгой, и вскоре зазвенела сталь. Но увы, она, как известно, не в силах разрешить ни одного противоречия. И потому от ран скончались оба, и наш старший сын Файзулла, и сын визиря, горячий Рашад.
Но это оказались еще не все потери, что понесла наша несчастная страна. Унижение, нанесенное чести дочери визиря, было столь велико, что она заперлась от мира, поклявшись никогда более не выходить под свет солнца. Сам же визирь, не выдержав ударов судьбы, удалился от мира, оставив пост и свою семью.
Вот так, в единый миг, лишились мы и наследника престола, и мудрого визиря. Слухи, конечно, еще не один день будоражили страну, но благодаря первому советнику, их удалось усмирить. И теперь ты, наш старший сын, стал наследником престола.
Соответствующие твоему новому рангу грамоты уже готовы, и в тот самый миг, когда ты поставишь на них свою подпись, ты примешь титулы и обязанности, приличествующие наследнику царя.
Скорбь матери велика, мой далекий сын, но радость, что вскоре ты появишься у моих ног, наполняет меня неслыханным блаженством».
