— Молодец. Двигаешься намного лучше. Видно, что не вылезала из зала…
Заслуженная похвала была пропущена мимо ушей — жена, в мгновение ока оказавшись передо мной, вцепилась в предплечья, встала на цыпочки и встревоженно уставилась в глаза:
— Ронни, ты чего?!
— Ревную… — после коротенькой паузы признался я. — Очень…
Илзе нахмурилась, дернула зрачками влево-вверх, ненадолго задумалась, а затем насмешливо спросила:
— К принцу Вальдару, что ли?!
Я мола кивнул. И прикрыл глаза, чтобы не показывать, как меня уязвила ее насмешка.
Щеку тут же обожгло ласковое прикосновение ладошки:
— Ронни, я тренировалась ОДНА. И не тут, а у нас в покоях. А принца Вальдара видела только во время трапез…
Видимо, мой второй кивок получился недостаточно убедительным, так как пальчики Илзе вцепились в воротник моей нижней рубашки и рванули его на себя:
— Милый, ты Видишь, но не Понимаешь!
— Ну, так объясни! — вырвалось у меня.
— Я отрабатывала связки из 'Глины' в состоянии небытия. А основой брала воспоминания о последних тренировках!
— Тогда ты должна была работать иначе. Выше не на ладонь, а на полторы… — глухо буркнул я и открыл глаза, чтобы не только слышать.
Увидел. Крошечные бисеринки пота, выступившие на лбу и крыльях носа супруги, прядь волос, прилипшую к скуле, бьющуюся жилку на виске и на несколько мгновений забыл о своей ревности. А когда Илзе ощутимо покраснела, обдумывая ответ — вспомнил. Снова. И до хруста сжал кулаки.
Илзе вздрогнула, несколько ударов сердца смотрела в мои глаза, а затем решительно тряхнула волосами:
— Знаешь, что я чувствую, когда ухожу в прошлое, в котором есть ты?
'Думаю, это зависит от куска прошлого, который ты вспоминаешь…' — мрачно подумал я, потом заметил, что жена ждет ответа, и пожал плечами.
— Ты ошибаешься! — словно услышав мои мысли, воскликнула она. — Я чувствую только желание! Когда ты где-то рядом, это радует, а когда в отъезде — как-то не очень. Именно поэтому связки из 'Глины' я отрабатывала, вспоминая ту тренировку, на которой ты поставил меня в пару с его высочеством…
Я видел, что она не лжет, помнил о клятве Жизни, слове Сердца и брачных обетах, данных ею мне, но почему-то продолжал сгорать от ревности.
— Для меня есть только один мужчина — ты… — словно почувствовав мое состояние, сказала супруга. — Остальных не было, нет и не будет…
Последняя фраза и взгляд, которым она сопровождалась, заставили меня мучительно покраснеть:
— Прости, я… я вел себя недостойно… Я тебе верил…. Вернее, верю, как самому себе! Просто увидел, как изменился уровень твоих атак, оценил ширину шагов во время переходов, затем представил, какого роста должен был быть противник, и напрочь перестал соображать…
— Тогда тренировку можно не продолжать… — притворно вздохнула Илзе. — 'Вьюгу' я отрабатывала 'в паре' с Кузнечиком…
…Результаты отработки 'Вьюги' меня ввергли меня в состояние шока: за пять одиночных проходов этого комплекса моя супруга не сделала ни одной ошибки. Мало того, она выполняла его в таком темпе, как будто оттачивала связки не две с половиной недели, а как минимум три месяца!
Сделать такой невероятный скачок за несколько дней было невозможно, поэтому я попросил ее поработать со мной в паре и довольно быстро обнаружил, что навыки, наработанные ею, заточены только под Кузнечика. Вернее, под противника его роста и длины рук. Сначала я расстроился, а затем, погоняв жену по самой первой связке, пришел к выводу, что новый способ тренировки, доступный любому Видящему, может быть очень неплохой основой — повторения после пятидесятого Илзе начала бить не в воображаемую точку, а туда, куда требовалось. Да, намного медленнее, чем в комплексе, зато акцентировано и точно.
Открывшиеся перспективы требовалось оценить, поэтому, похвалив Илзе, я поинтересовался, сколько времени в день она тренировалась.
— Первые два дня после твоего отъезда — часа по четыре… — зачем-то опустив взгляд, ответила она.
— А потом?
— Потом — по семь-восемь…
'Зачем так много-то?' — хотел было спросить я, но потом представил себя на ее месте и виновато опустил взгляд:
— Прости…
— Я знала, за кого выхожу замуж… — совершенно спокойно сказала Илзе. — Поэтому не извиняйся…
— Что ж, не буду… — придумав, чем можно возместить дни ожидания и тревоги, усмехнулся я, шагнул к жене, чтобы подхватить ее на руки, и остановился, увидев, как меняется ее лицо.
— Я так и думал, что вы тут… — раздалось из-за спины.
— Ваше величество? — развернувшись на месте, выдохнул я и, оглядев короля с головы до ног, почувствовал легкий озноб: он был в бешенстве!
— Что случилось?!
Бервер прошел к бревну, на котором отрабатывались удары, и со всей дури начал бить кулаками по мешочку, набитому песком:
— Алван-берз… баммм… взял Фломерн… баммм… и сложил… баммм… перед его стенами… баммм… курган… баммм… из голов… баммм… его… баммм… жителей!!!
— Каким образом?! — хрипло спросил я.
— Известно! — рявкнул король, всадил в бревно еще один удар и, повернувшись ко мне, криво усмехнулся: — Вчера вечером ерзиды осадили Гелор. Оценив размеры их армии, барон Гранк послал голубя не только мне, но и своему зятю…
— Граф Фломерн что, послал ему на помощь всех своих солдат? — ужаснулся я.
— Нет! Он поступил еще глупее: открыл ворота 'беженцам', преследуемым 'жалким десятком' степняков!
У меня потемнело в глазах:
— Гогнар-р-р, с-с-скотина!!!
…В зал Совета я вошел следом за королем. И, поздоровавшись с собравшимися, рухнул в свое кресло. Илзе тихонечко села рядом, как бы невзначай накрыв ладошкой мое предплечье, и тихонечко прошептала:
— Не вини себя! Ты сделал все, что мог…
Ее попытка меня успокоить пропала втуне: я заново переживал только что закончившийся разговор с королем и, пытаясь выбросить из головы мысли о кургане из голов, сложенном из голов моих соотечественников, судорожно пытался понять, что делать дальше. Увы, ничего особо умного не придумывалось: взяв Фломерн, на складах которого хранилась одна шестая часть всех запасов продовольствия и фуража, вывезенных из западной части королевства, степняки обрели поистине безграничную свободу передвижения. И теперь могли угрожать любому городу Элиреи.
Последняя мысль вернула мысли к все тому же кургану. И заставила изо всех сил сжать пальцами подлокотники: после бойни, устроенной с моей подачи в Верлемском Урочище, слова 'угроза любому городу Элиреи' надо было трактовать, как 'сложат курганы из голов жителей…' и далее по тексту!
