– Прошу, уйди отсюда, – взмолился я, – посмотри телевизор.
Денис обиделся и ушел.
– Дай я попробую, – сказал Бар, глядя на мои тщетные усилия открутить маленькой отверточкой большие болты.
Я отдал ему отвертку и пошел на кухню. Леша, закинув ногу на ногу, рассказывал Лене очередную байку из своей бурной биографии. Слава богу, хоть они не донимали меня вопросами.
– Похоже, будем у тебя ночевать, – философски сказал он, равнодушно взглянув в мою сторону.
– По парам или по отдельности? – игриво спросила Лена. Похоже, она себе пару уже выбрала. Я устало покачал головой.
– Спать мы не будем. Будем всю ночь дверь открывать, если понадобится.
Бельмуд затянулся сигаретой.
– Тогда подними Шведа, – лениво сказал он. – Они с Олей вроде уже легли.
Я пошел в спальню, совершенно не понимая, как в мою голову могла прийти шальная мысль пригласить всех этих давно деградировавших людей к себе домой, и в очередной раз поклялся, что больше этого не будет. Глеб и в самом деле уже забрался в кровать отца и что-то шептал Оле, лежавшей сбоку.
Я молча сел на стул и стал на них смотреть.
– Что ты хочешь? – недовольно спросил Швед.
– Хочу узнать, остались ли в твоей голове мозги или нет, – сказал я. – Может, все-таки поможете мне?
Глеб раскрыл рот, но из прихожей донесся торжествующий вопль Бара:
– Иди сюда, Щорс! Я открыл дверь!
Мне сразу вздохнулось легко и свободно, и я был готов его расцеловать. Инна с Оксаной, радостно защебетав, вымелись из моего дома, и настроение у меня поднялось еще больше. Застолье стихийно продолжилось, и Шольца вскоре снова потянуло на разговор про свою излюбленную тему – реинкарнацию.
Глайзер, очень недовольный тем, что почти час простоял на пороге, все время ворчал, а под конец тоже ушел, забрав Милу. С ними ушла и Оля, которую утром ждали дела. Зато у всех оставшихся, на мою беду, завтра никаких дел не было, и они решили в полной мере воспользоваться моим гостеприимством.
– Ладно, – сказал я остальным, взглянув на часы. – В самом деле, можете остаться, поздно уже.
– Хорошо, – обрадовался Шольц, – я тогда домой позвоню.
Швед посмотрел по сторонам и спросил:
– Леша в спальне с Леной?
Я кивнул.
– Что он там делает?
– Как ты думаешь, Швед, что можно делать с девушкой в спальне? – с сарказмом ответил я. – Наверное, стихи ей читает.
– А Олечка ушла, – со вздохом сказал он. – Жаль.
– Послушай, – разозлился я. – У меня все-таки квартира, а не бордель! Давай уже тогда повесим табличку на дверь – «Публичный дом. Девушкам вход бесплатный».
– Давай, – весело согласился Глеб. – Мечта моей жизни.
– Тупая мечта, – отрезал я. – Нет чтобы о высоком подумать. О деньгах, например.
– Или о машине, – вздохнул Бар. – Представляешь, едешь ты на «БМВ», хорошая дорога, рядом девушка…
– А потом вы останавливаетесь в лесочке… – начал вошедший Леша, – ну и…
Я хмуро посмотрел на него. По его довольному лицу было заметно, что его «ну и» прошло замечательно.
– Чего ж ты Лену оставил? – хохотнул Глеб. – Или она теперь даже встать не может после ваших нехороших дел?
Бельмуд сердито шикнул.
– Ну, твоя мечта мне ясна, – сказал я ему. – В твоей умной голове, кроме мыслей о сексе, ничего и быть не может. А ты, Шольц, о чем мечтаешь?
– Я о многом мечтаю, – улыбнулся он. – А в последнее время…
Он задумался.
– Это скорее даже не мечта. Не знаю, как назвать… Я часто представляю себе такую картину – море и большой пустынный пляж…
– И весь пляж принадлежит только тебе и твоей девушке, – закончил за него я. – Звезды, ночь, луна. Обычный набор. Банально.
– Нет, – возразил Денис. – Не так. Хотя о том, что ты сейчас сказал, я, конечно, тоже думал. Но я хочу рассказать о другом. На этом пляже большая компания – и парни, и девушки. Кто-то загорает, кто-то играет в карты на песке, девушки играют в волейбол, еще несколько человек ныряют с пирса в море. А я смотрю на это со стороны, но в любой момент могу подойти к ним, и все они будут мне рады. И если я захочу, то тоже нырну с пирса, или присяду сыграть несколько партий в карты, или поиграю с девчонками в волейбол… И вокруг меня – только друзья. Никуда не надо спешить, все счастливы… Это нескладно звучит, вы все равно меня не поймете.
Леша со Шведом равнодушно пожали плечами, но я понял Дениса. Понял, потому что и я когда-то, уже довольно давно, испытывал нечто подобное. Задавливаемый со всех сторон комплексами, которые сам же в себе и взрастил, я в то время часто мечтал о счастливом острове, зеленом и гостеприимном, где бы меня любили и ждали. С гор струится небольшая речушка, воздух напоен свежестью, а у всех – улыбки на лицах…
Бельмуд вернулся в спальню, и Бар, которого, видимо, укусила злая муха цеце, снова начал приставать к Шольцу, требуя от него отказаться от своих взглядов на реинкарнацию. Я решил промолчать, хотя в этом вопросе был на стороне Дениса.
– Нашли тему для разговора, – поморщился Кирилл. – Вино еще есть?
– Нет, – отмахнулся Бар, – не мешай.
Кирилл посидел немного, покачивая головой, а затем поднялся:
– Я иду спать. Кончайте уже, харэ гнать.
Сидевший возле меня Швед тоже без конца зевал.
– Ложись уже, – сказал я. – Только диван не занимайте.
Глеб тряхнул головой и пошел в комнату:
– Действительно, спать хочется.
Но через несколько минут он вернулся с подушкой в руке.
– Слышь, Щорс, я в ванне лягу.
Я даже вскочил со стула.
– Ну ты и придурок, – засмеялся Илья. – В комнате, что, мест нет? Вот дурдом!
– Нет, – хмуро сказал Швед. – Я пошел.
– Иди, – кивнул я, прикидывая, поместится он там или нет. По расчетам выходило, что не поместится.
– Это как в том кине… – начал Шольц, но Бар оборвал его:
– «В кине, в кине…» Колхозник ты. В фильме, а не в кине.
– Ну, как в фильме, – не стал спорить Денис. – Про сантехника, который тоже в ванне спал. Куравлев играет.
– «Афоня» называется, – сказал я. – Только не Куравлев спал в ванне, а Леонов.
– Да-да, – закивал Шольц. – А насчет переселения душ…
Я почувствовал, что мне тоже пора спать.
В комнате я снял рубашку и, вешая ее на стул, наступил на лежавшего на полу Кирилла.
– Какого черта ты лег на пол? – раздраженно спросил я – Матрац с дивана снял… Раскладушка-то свободна.
