– Спасибо, Пабло… У меня все есть.
– Хм… Уверены?
– Да. Не стоит беспокоиться.
– Ну, что же… Вам виднее. Тогда – утешительный приз. Что выпадет – то выпадет.
Миниатюрный пульт, прожектор, люк, желоб, коробка…
Сколько же здесь котят?
В ней был будильник… Старый, каких уже почти не выпускают, большой, круглый и ярко раскрашенный.
– Неплохая вещь, – сказал Пабло, заглядывая вместе с ним в коробку. – Громкая… Если трудно просыпаться, очень способствует.
Было далеко заполночь. День рождения кончился.
Как-то само собой собрались расходиться. Но мысль о том, чтобы оказаться опять на этой расписанной каракулями лестнице, казалась неприятной.
Пабло, видимо, знал об этом. Он подошел к стене и распахнул незаметную, маленькую, с него ростом, дверь.
– Выйти можете здесь…
Сразу за порогом резко вниз уходил такой же, как тот, по которому скатывались призы, металлический желоб. Этот, правда, был гораздо шире.
– Здесь когда-то спускали мешки, чтобы не тащить их по лестнице, – пояснил Пабло. – Я решил оставить его, и сам им нередко пользуюсь. Вместе с Селин… Внизу он становится более пологим.
Все с сомнением всматривались в уходившую в темноту металлическую ленту. Пабло с невинным видом разглядывал их, ничего больше не добавляя.
Мари переглянулась с Жози и, озорно блеснув глазами, сказала:
– Здорово. Лет двадцать не каталась на горках. Кто последний придет к финишу, угощает остальных дижестивом.
Она села на край желоба оттолкнулась руками, и исчезла в темноте.
Оставшиеся прислушались. Несколько секунд был слышен удаляющийся звук скольжения, потом все стихло, а еще через секунду донесся хохот Мари и ее крик:
– Давайте! Это окрыляет!
Жози с сомнением скосила глаза на свой наряд, потом махнула рукой и, так и не надев переброшенный через руку плащ, со словами «Всем спасибо» нырнула вниз.
Выждав немного, Чучо спокойно пожал руку Пабло, кивнул головой и, с таким видом, будто привычно садится в свой «Ситроен» , без звука последовал за ней.
Мэттью посмотрел на Грега и сказал:
– Я, пожалуй, воспользуюсь лестницей. У меня котенок, а он уже сегодня ездил в трубе. Он мне расскажет.
Грег кивнул ему, помахал рукой Пабло, сел на край тобогана и, зажмурившись, полетел вниз. Дыхание на секунду перехватило, потом непонятно откуда появилось вдруг чувство какого-то щенячьего восторга, а потом крепкие руки подхватили его, помогая удержаться на ногах, и он раскрыл глаза.
Держа его за плечи, изваянием индейского бога рядом стоял Чучо. А Мари и Жози уже заглядывали в трубу, скандируя «Мэттью, Мэттью» .
Из темноты вышел кто-то еще, и Грег вспомнил, что просил Жана-Батиста быть здесь в двенадцать.
– Я уже начал волноваться, – сказал тот. – Представляете, даже желание загадал, чтобы вы появились. И тут раз – и вы. Чудеса…
Мэттью некоторое время понаблюдал, как Мари и Жози, заглядывая в трубу, звали его, потом, подошел к ним и, сам заглянув туда же, осторожно крикнул «Мэттью!» и был моментально разоблачен.
Некоторое время все стояли рядом с машинами, чтобы надышаться свежим воздухом после действительно душноватого замка Пабло.
Между девушками, судя по всему, за вечер возникло взаимопонимание, и они говорили о чем-то своем. Чучо демонстрировал Жану-Батисту пару своих лошадей, а Мэттью общался с котенком.
Почему-то было странное чувство некоторой неудовлетворенности. Даже раздражения… Ощущение того, что поезд, который ты сам выбрал и даже полагал, что управляешь им, разогнался и несется в неведомом направлении, совершенно не интересуясь, нужно ли тебе туда. Возможно, там хорошо, или, наоборот, впереди – разобранный мост, и этот ошалевший пыльный паровоз намеревается прыгнуть в горящее кольцо, за которым вообще нет ни рельс, ни стрелочников, но дело даже не в этом… Дело в том, что вагоны толкают друг друга в спину, а тебе приходится быть послушным пассажиром, никак не влияющим на происходящее. Тебя везут, тебе показывают пейзажи за окном, тебе, не спрашивая, вот так чистят мозги, даже если это твой собственный день рождения, и ты с прилежанием все это впитываешь… Как-то хотелось все это прилежание нарушить, сломать… Даже взорвать.
– Мэттью, как голова? Мозги прочищены?
– А? Все хорошо… Ты в каком смысле? – похоже, котенок занял все его внимание…
Когда стали рассаживаться по машинам, и Мэттью вслед за Мари сел к Чучо, Грег неожиданно для себя сказал Жану-Батисту:
– Слушай, давай я поведу, а? У меня в детстве была коллекция машинок, и я отлично с ними управлялся.
Он успел подумать, что сейчас начнется вечная песня о страховке, о том, что он пил этим вечером, о всякой правильной ерунде, но Жан-Батист только сказал философски:
– Если что, я скажу, что машину вы у меня угнали.
Юркнув на заднее сиденье, Жози, бывшая немного под шафе, выкрикнула:
– Точно, угнал! А нас засунул на заднее сиденье и запугал палиндромами!
Жан-Батист кивнул, соглашаясь с ее словами, но сел, тем не менее, спереди, рядом с водителем.
Грег включил зажигание и резво тронулся с места, наблюдая в зеркало, как сразу за ним вырулил Чучо.
Улица была пуста, и Грег втопил газ почти до упора. Чучо шел за ним, как будто приклеенный. Профиль Жана-Батиста справа выражал полное олимпийское спокойствие. Сзади раздался восторженный визг Жози.
Нужно только определиться с маршрутом. Чучо, наверняка, первым завезет Мэттью – ему на этом берегу, а потом уже поедет отвозить Мари.
– Жози, тебе куда? Жози! Слышишь? Куда тебе?
– Вперед! Давай оторвемся от них! – она, обернувшись, смотрела, как буквально в нескольких метрах сзади ровно и уверенно идет «Ситроен» .
– Мадемуазель, где вы живете? – невозмутимо спросил Жан-Батист.
– А? У Монпарнаса. Рядом с обсерваторией.
Отлично. По пустой дороге – в двух шагах от Мэттью… Значит, левее. Можно даже срезать по одной из улиц, а там уж сориентироваться…
Не сбавляя скорости, он свернул в переулок, и сразу же в глаза ударил резкий свет фар. Рефлекторно он вдавил в пол тормоз, и машина с визгом встала. В метре от капота затормозила встречная, из-за стекла которой, не мигая смотрели круглые от ужаса глаза пухлого мужчины в очках. Сзади, едва не коснувшись бампером, как вкопанный, встал «Ситроен» . Запахло жженой резиной.
– Здесь одностороннее движение, – проговорил Жан-Батист. – Если следовать правилам, мы должны освободить дорогу.
– Гм… Жаль, мне показалось, здесь короче, – стараясь не показать, что его колотит, он посигналил Чучо и, когда тот сдал назад, начал пятиться сам. – Жози, ты там как?
