– Это всего лишь за доставленное вам беспокойство, – поспешил сказать я. – В том конверте лежали важные документы, и я рад, что брат моего партнера оставил его здесь в надежных руках.
– Это был типичный грек лет пятидесяти, – сообщил наш собеседник, все-таки взяв предложенную мной банкноту. – Лысый, с усами. Довольно плотного телосложения.
– Значит, это был не брат моего партнера, – сказал я, подумав, что подобное описание вполне соответствует внешности Спиро. – Но все равно спасибо.
Когда мы с Эльзой зашли в свой номер, я рассказал ей о возникших у меня предположениях: Кора хотела предупредить меня о чем-то в тот вечер, когда ее шеф куда-то исчез; Спиро успел к тому времени прикончить дежурного администратора отеля «Калифорния», а затем избавился от своей сотрудницы, причем, чтобы отвести от себя внимание, сделал это весьма экстравагантным способом, рассчитывая, что полицейские, обнаружив обуглившийся труп Коры, ни в чем его, Спиро, не заподозрят, потому что подумают, что владелец «Спиро Экспорт» не стал бы подвергать свою собственность опасности сгореть дотла.
– В этих твоих предположениях есть одна неувязочка, – возразила мне Эльза. – Если у Спиро имелась какая-то причина для того, чтобы прикончить этих двоих, он не мог не понимать, что его исчезновение из Тираны может вызвать у полиции серьезные подозрения.
– Тогда и мой уезд из Тираны может показаться полицейским весьма подозрительным.
– Ты – совсем другое дело, – сказала Эльза, направляясь в ванную комнату, чтобы принять душ. – Ты вполне можешь заявить, что тебе надоело торчать в Тиране в ожидании того, когда тебе вернут твой паспорт, и ты поехал поразвлечься на побережье. Иностранцы ведь в подобных случаях именно так обычно и поступают. Спиро же, наоборот, должен заниматься своим бизнесом.
– Вот оно-то меня и беспокоит, – сказал я Эльзе, уже закрывающей дверь ванной. – Если он сейчас находится здесь и передал нам эти карты Таро, это, возможно, означает, что его бизнес в данный момент заключается как раз в том, чтобы нас прикончить… А если Кинопс и Спиро – это один и тот же человек? Кстати, эти две фамилии даже друг на друга немного похожи.
Звуки струящейся воды подсказали мне, что мое самое последнее предположение Эльза, скорее всего, не услышала. Подавляя в себе желание открыть дверь ванной и заглянуть за занавеску душевой кабины, я решил сесть на кровать и продолжить свои размышления, но уже молча. У меня создавалось впечатление, что чем больше я впутываюсь во всю эту чертовщину, тем меньше у меня шансов в ней хоть что-нибудь понять.
Приняв вслед за Эльзой душ и выйдя затем из ванной комнаты в купальном халате, я задумался над тем, что же ждет меня сегодня ночью. В обществе такой чудачки, как Эльза, можно было ожидать чего угодно, хотя я и пообещал сам себе, что постараюсь всячески сопротивляться ее чарам. Впрочем, долго сопротивляться я вряд ли бы смог.
С другой стороны, я так сильно устал за сегодняшний день, что этой ночью уж точно не поддался бы уже никаким чарам.
Эльза, улегшись на краю кровати в нижнем белье и ночной рубашке, с необычайно грустным видом разглядывала потолок.
Я скользнул под простынь на другом краю кровати и, протянув руку к выключателю, погасил лампу. Комната наполнилась проникающим в нее через окно тусклым лунным светом.
– Ты себя плохо чувствуешь? – тихонько спросил я у Эльзы, кладя голову на подушку.
– Нет, я просто задумалась.
– О чем?
– О Тоде.
– Это твой ревнивый жених? Тот, который угодил в тюрьму?
Легкое шуршание простыни подсказало мне, что Эльза уже больше не смотрит на потолок и что она повернулась ко мне.
– Нет, дурачок. Я задумалась о Тоде Любиче – юноше, жившем под изолирующим колпаком.
Я лежал в полумраке и ничего больше не говорил, уже не в первый раз оказавшись в ситуации, когда мне было неизвестно, о чем вообще идет речь.
– Это была любовь моей юности, – стала рассказывать Эльза. – Мне, кстати, иногда кажется, что я до сих пор еще в него влюблена. Ты разве не видел этот фильм?
– Фильм?… – я едва не подскочил на кровати от удивления. – Ты говоришь мне о персонаже какого-то фильма?
– Да. Главном персонаже фильма «Под колпаком». Его сыграл Джон Траволта – еще до того, как стал знаменитым актером.
Мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не позволить себе расхохотаться, а иначе я своим смехом в подобной ситуации очень сильно обидел бы Эльзу. Я стал молча ждать, что еще она мне скажет.
– В этом фильме рассказывается о Тоде Любиче – юноше, родившемся с очень-очень слабой иммунной системой. Поскольку его организм не был защищен, его могла убить любая из находившихся вокруг него в воздухе смертоносных бактерий. Поэтому ему приходилось жить под своего рода изолирующим колпаком.
– То есть в больнице, – добавил я.
– Нет, у себя дома. Поначалу он и в самом деле все время находился в больнице, но затем родители юноши решили превратить его комнату в «изолирующий колпак». В ней проходила вся его жизнь – он там ел, читал, учился, делал физические упражнения…
– Пока не появилась некая девушка.
– А ты откуда знаешь? – удивленно спросила Эльза.
– Так ведь по-другому быть и не могло. Подобное происходит со всеми юношами, которые живут под изолирующим колпаком.
– Ну так вот, – продолжила Эльза, – в один прекрасный день он увидел свою соседку Джину. Она была бесстыжей девушкой, расхаживавшей в бикини перед своим окном и курившей сигареты. Тод влюбился в нее, и она в конце концов тоже обратила на него внимание. Он ведь был таким красивым и сентиментальным! Она подходила к его окну, и они болтали о том и о сем и даже как бы соприкасались руками – каждый со своей стороны изолирующего колпака.
– Это наверняка один из тех фильмов, которые заставляют зрителей плакать.
– Еще как! Эти двое очень сильно друг в друга влюбились, и Тоду пришлось принимать судьбоносное решение – или так и просидеть всю свою оставшуюся жизнь под изолирующим колпаком, или рискнуть из него выйти, хотя в этом случае его ожидала верная смерть.
– И как же он поступил? – заинтересовался я.
– Даже и не подумаю тебе об этом рассказывать.
Я услышал, как Эльза зашевелилась под простыней и, пробормотав что-то типа «Спокойной ночи!», повернулась ко мне спиной.
15
Проснувшись, я увидел, что лежу в обнимку с Эльзой, но, напрягши память, я не смог вспомнить, как такое вообще получилось. На мне была пижама, а на ней – ночная рубашка ниже колен, на основании чего я сделал вывод, что мы оказались в объятиях друг друга исключительно инстинктивно и во сне. Когда я раздумывал над этим, Эльза вдруг открыла глаза и сказала:
– Добро пожаловать в Саранду.
