— Угу. И волосков на твоей груди, — добавил Амми. — Не забывай о том, что я прикасался к волоскам на твоей груди. Уж я-то этого точно не забуду.
— Будь так добр, оставь в покое волоски у меня на груди! Ты можешь просто ответить на вопрос?
Амулет хмыкнул.
— Элементарно, мой дорогой Дов. Я был создан для мониторинга связи. Я потребляю достоверную информацию из непринужденной болтовни, реальные новости из рекламного мусора. Позанимаешься этим подольше — и приобретешь особое чутье на всякие нюансы, и не только в информации, а и во всем, что касается людей. И ничего удивительного здесь нет: что такое люди, как не ходячие базы данных? Любые изменения — это нюансы, а утрата девственности — это весьма значительное изменение. Для устройства, наделенного моей чувствительностью, перемена в сексуальном статусе твоей сестры видна и слышна громко и отчетливо — так, как если бы она подошла к тебе и проорала эту новость тебе на ухо.
— Да уж! Небось первый разок у нее выдался еще тот, если ты уловил перемену в ней на таком расстоянии! Ведь она, должно быть, в паре тысяч миль отсюда, — заметил Дов.
— В паре тысяч миль? Не смеши меня! Как насчет более скромных мер длины? Пары десятков футов, к примеру? — Амулет ухмыльнулся. — Ну, если, конечно, это не она, а кто-то другой. Ну-ка глянь во-он туда — видишь, возле стойки с газетами и журналами? Кто это там листает последний номер «Космополитэн»?
Дов чуть шею не вывихнул, пытаясь разглядеть стойку, расположенную точнехонько напротив столика, за которым он с удовольствием допивал то, что осталось от его порции кофе. То есть он допивал кофе с удовольствием до того мгновения, пока не понял: Амми не шутил. Там стояла Пиц, самая настоящая и живая.
Стояла она возле одной из многих стоек с журналами и, как и было сказано выше, просматривала номер «Космополитэн». Дов понял, что заметил ее раньше, но в тот момент не узнал. Для того был целый ряд причин, и номер «Космо» в этом ряду был причиной номер один. Пять минут назад Дов мог собственной жизнью поклясться в том, что Пиц скорее можно было бы увидеть на нью-йоркском пасхальном параде голой, с плюшевыми розовыми заячьими ушами на голове, чем с этим журналом, в котором слово «оргазм» было разбросано по страницам с щедростью конфетти.
Другая причина, по которой Дов заметил, но не узнал Пиц, была проще: она изменилась внешне. Исчезла ее суровая «кабинетная» прическа. Где-то и как-то она ухитрилась модно подстричь и уложить волосы, и теперь они были распущены и слегка завиты, и... Боже, а это еще что такое?!
«Разрази меня гром, — пробормотал Дов ошеломленно. — Да у нее и вправду есть фигура!» Так оно и было. Тот же самый порыв, который заставил Пиц распустить волосы, подтолкнул ее и к смене стиля одежды. В целом ее одежда стала короче, более облегающей и яркой. Нет-нет, она, конечно, выглядела не так, как одна из «храмовых дев» в обители преподобного Ассорти, однако плавные, нежные линии ее фигуры смотрелись более привлекательно и не так унижающе действовали на окружающих, как калифорнийски-безупречные формы.
— Ну? Может, подойдешь поздороваешься с любименькой сестренкой? — издевательски предложил Амми.
— Сейчас, вот только шнурки поглажу, — процедил Дов сквозь стиснутые зубы. — Проклятие, а ведь она здесь и впрямь для того, чтобы заморочить голову преподобному Ассорти. И при том, как она выглядит, она этого запросто добьется!
— О чем и речь, о чем и речь! — гнусаво пропел Амми на какой-то препротивный мотивчик. — Если только не прав ты, а я ошибаюсь, и если она по-прежнему слишком порядочная дама для того, чтобы иметь дело с Первой Церковью Поточного Вымогательства.
— Думаешь, такое возможно? — спросил Дов и сам удивился тому, как дрогнул его голос.
— Откуда мне знать? Это ты у нас уверен в том, что во веки веков можешь пользоваться собственными чарами. Преподобный Ассорти будет ожидать твоего звонка, потому что у тебя такая обворожительная улыбочка! Так ты себе это представляешь? Ха! Небось у тебя целый гардероб таких улыбочек — на все случаи жизни!
Дов поджал губы и промолчал. Амми не ошибался — и это само по себе было паршиво. Не надо было давать ему понять, что он попал в точку.
Набавлять Дову очки Амми вовсе не собирался. Из этого мерзопакостного амулета вышел бы весьма и весьма неудовлетворительный член общины Безмятежной Обители Непрерывного Подсчета Очков.
— Думаешь, ты у нас один такой обаятельный? — не унимался Амми. — Помнится, что-то там такое говорили древние греки насчет веры в собственные способности. Надо показать миру хоть капельку самоуверенности — и оглянуться не успеешь, как уже тебя окружат толпы народа, и все будут жаждать подойти к тебе поближе, прикоснуться к тебе — люди будут верить: вот потрогаем его — и нам перепадет немножечко этого волшебства. Преподобный Ассорти знает о харизме все. Будь у него такая возможность, он бы ее по бутылкам разливал, пробками запечатывал и продавал! И знаешь что? Теперь твоей сестрице этот секрет тоже ведом.
— Откуда? Только потому, что она наконец обзавелась ха...
— Без пошлостей, пожалуйста. — В отдельных случаях Амми мог уподобляться пуританину. — Изменения, происшедшие... скажем так: в статусе Пиц, всего лишь послужили катализатором. В глубине ее души всегда таилось то, что нужно, чтобы продвинуться в жизни. Ей нужен был всего лишь маленький толчок.
— А кто теперь пошлит? — съязвил Дов.
— От пошляка слышу, — парировал амулет. — Есть такие люди: они умеют подняться над ситуацией, могут видеть дальше своего носа. Ты, как видно, не из их числа. Будь у меня плечи, я бы ими пожал. Будь у меня руки, я бы их умыл. Ты язвишь насчет Пиц только потому, что теперь она представляет для тебя настоящую угрозу в деле завоевания компании. Мальчишка. Ты сам в этом виноват, между прочим.
— Если бы мне понадобилась лекция, я бы вернулся в университет, — проворчал Дов и для вящей убедительности окунул Амми в чашку с кофе. К поверхности устремилась туманность крошечных пузырьков, каждый из которых превратился в сверкающее острие иголочки, начиненной магической силой. Амулет не мог утонуть, но ему не нравилось, когда с ним обращаются будто с пакетиком с чайной заваркой. Пузырьки были предупреждением для Дова: «Вытащи меня отсюда немедленно, а не то я тебе сейчас такие показательные магические выступления устрою — мало не покажется! Или ты хочешь, чтобы твоя сестрица узнала про то, что ты здесь?»
Этого Дову вовсе не хотелось. На самом деле он раздумывал над тем, как застать Пиц врасплох и употребить это себе во благо. Посему он проворно выдернул Амми из чашки и заботливо вытер бумажной салфеткой.
— Ой. Вот беда! — проговорил он с самой обезоруживающей улыбкой, на которую только был способен.
Амулет на эту уловку не купился.
— Сенсация! Срочно в номер: «Масло не просто растает у тебя во рту, оно там испарится!»
— Ладно, ладно, прости. Давай-ка уберемся отсюда, пока она нас не заметила.
