— Итак, ты пытаешься донести до меня, хоть у тебя и не хватает духу сказать об этом прямо, что кто-то пытается убить меня.
Он и раньше туманно намекал, что тетя Грейс может попытаться заставить меня исчезнуть. Меня это напугало тогда, но угроза казалась мне какой-то совершенно нереальной.
— Да. И я понятия не имею, кто это. Я уверен, твой отец обеспечил тебе надежную охрану, — он метнул взгляд на Финна, потом снова посмотрел на меня. — Но он должен быть в курсе того, что на кону.
Я покачала головой.
— Почему ты говоришь об этом мне? — спросила я. — Ты мог бы просто рассказать об этом моему отцу.
И, если бы в мире существовало милосердие, отец не стал бы рассказывать об этом мне, и мне не пришлось бы пережить еще один удар.
Итан опустил глаза и посмотрел на свои руки.
— Я не стал рассказывать об этом твоему отцу, потому что решил, что ты заслуживаешь того, чтобы узнать правду лично от меня. А теперь, если ты хочешь, чтобы твой Рыцарь выбил из меня дух, я пойму, — он бросил взгляд на Финна. — Думаю, он сделает это с удовольствием.
Хорошая мысль. Жаль, я не достаточно кровожадна, чтобы так и сделать.
— У тебя есть еще в запасе мины замедленного действия или мы закончили? — спросила я.
Итан выглядел несчастным. Я испытала горькую радость.
— Я сказал то, что должен был сказать.
Я взяла стакан с мокко и встала. Стакан был наполовину полон, но я больше не хотела кофе. Кроме того, он остыл. Так что я не боялась больше ошпарить Итана, когда я выплеснула все содержимое стакана ему в лицо.
Кажется, Финн сдерживал улыбку, когда открывал передо мной дверь, но возможно, мне только показалось.
Глава семнадцатая
Шопинг-терапия, на которую я так рассчитывала, не оказала такого уж благотворного действия. Все, что я могла предоставить как результат «кутежа», был пакет из «Victoria’s Secret». И несмотря на то, что я понимала, что отец может огорчиться, увидев, как мало я купила себе подарков, больше ходить по магазинам у меня не было сил. Особенно после разговора с Итаном. Да и до этого, честно говоря, поход по магазинам как-то не задался.
Я думала, Финн начнет расспрашивать меня о том, что сказал мне Итан. Особенно учитывая то, что наш разговор закончился кофейным умыванием. Но Финн не сказал ни слова. И на этот раз его молчание не раздражало меня; я была за него благодарна.
Финн отвез меня обратно в дом отца. Я думала, он просто высадит меня из машины, так как дома, по словам отца, я была в безопасности. Но Финн вошел со мной.
— На случай, если позже ты снова захочешь куда-нибудь сходить.
Для него это была целая речь!
Объяснение казалось вполне правдоподобным. И все же меня не покидало чувство, что Финн — не только мой телохранитель, но по совместительству надсмотрщик. Я решила проверить.
— Я очень устала, — сказала я, — не думаю, что захочу еще куда-нибудь. По крайней мере, не до папиного возвращения домой.
Финн пожал могучими плечами.
— Я останусь на тот случай, если ты вдруг передумаешь.
— А вы не могли бы просто оставить мне свой номер телефона? Я позвоню вам, если вдруг захочу выйти, и вы приедете. А пока что вам не придется терять остаток дня, сидя здесь без дела.
— Это и есть мое дело, — сказал он.
Ага. Значит, все-таки он — мой тюремщик.
— Что я должна сделать, чтобы вы оставили меня в покое? — спросила я. — Вы что, не понимаете? Я хочу побыть одна!
— Я могу посидеть в гараже, если тебя раздражает мое присутствие.
Ну-ну, понятно. Выйти из дома можно только через гараж, так что мимо него я не смогу проскочить. Нет, я не хотела выходить из дома одна. Не сейчас, когда за пределами дома меня подкарауливали и хотели убить. Я не их тех идиоток, которые, наняв телохранителя, думают: ого, меня хотят убить, как бы мне обвести вокруг пальца своего телохранителя, чтобы стать соблазнительной легкой мишенью?
Нет, я не хотела уходить из дому одна. Я просто хотела знать, что могу уйти, если захочу. С тех пор, как я приехала в Авалон, я много чего хотела. И не получила пока ничего из этого.
Я почувствовала себя страшной стервой, оставив Финна дожидаться в гараже. Но, в конце концов, это было не так уж несправедливо. Это действительно его работа. А я не виновата, что она мне не нравится.
— Отлично! — выпалила я гневно, схватила пакет с нижним бельем и победоносно затопала вверх по лестнице в свою комнату. Да, это было по-детски, но я решила, что имею на это право.
В моей комнате был телефон, так что я решила предпринять еще одну попытку дозвониться до мамы. Я не знала, что скажу ей, особенно после того, как я узнала о причине ее алкоголизма. Но все, что произошло со мной в Авалоне за это время, казалось совершенно нереальным. И мысль о том, что можно соприкоснуться с реальностью хоть в каком-то ее проявлении — пусть даже это была бы пьяная мама, — казалась очень соблазнительной.
Я снова попала на автоответчик. Никакого сообщения оставлять я не хотела, так что просто повесила трубку.
Я поняла, что если срочно не придумаю себе какое-нибудь занятие, то проведу остаток дня в невеселых размышлениях, так что я включила свой лэптоп и наконец-то приступила к чтению одной из тех пикантных книжиц, что я загрузила перед приездом в Авалон. Но сосредоточиться на чтении никак не получалось. Как только в книге начинало происходить что-то хоть отдаленно сексуальное, я сразу переключалась на воспоминания об Итане, о его поцелуе, о жаре его тела, когда он склонялся надо мной. А это сразу вело к воспоминанию о том, как жестоко он обманул меня, как предал меня.
Я уже была на грани отчаяния, как вдруг услышала звонок в дверь. На долю секунды у меня мелькнула надежда, что это Итан, что он пришел броситься к моим ногам и молить о прощении. Но я не собиралась прощать его, никогда. И хотя было бы неплохо посмотреть, как он будет унижаться, у меня сейчас просто не было сил снова встретиться с ним.
На лестнице заскрипели ступени, и секунду спустя в дверях появился Финн. Он был без пиджака, без галстука, и очки снял, так что единственное, что я могла сказать (про себя, конечно) было: «Ну, ни фига себе!» Если бы он ходил по улицам в таком виде, а не в образе «агента секретной службы», он представлял бы собой серьезную угрозу общественному порядку, потому что каждая женщина за рулем сворачивала бы шею, глядя на него, и количество аварий тут же возросло бы. Если бы не приподнятые вверх уголки глаз, как у всех Волшебников, он был бы первым кандидатом на роль нового Джеймса Бонда.
— К тебе посетитель, — сказал он, и я едва подавила смешок — он говорил с акцентом, очень похожим на британский, отчего у меня сразу возникла ассоциация: «Бонд. Джеймс Бонд».
— Если это Итан, скажите ему, чтобы проваливал, — ответила я, и желание смеяться мгновенно испарилось.
