Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Гонсевский и думские бояре решили использовать войско Сапеги для сбора продовольствия и для приведения к покорности мятежных городов. В помощь Сапеге Гонсевский отправил несколько польских рот и двести венгерских гайдуков из состава кремлевского гарнизона. С той же целью боярин Мстиславский отрядил воеводу Ромодановского с отрядом дворян и боярских слуг. Сапега и Ромодановский заняли Суздаль и Ростов, потом двинулись к Переяславлю-Залесскому.
Земские воеводы спешно выслали к Переяславлю конницу атамана Просовецкого и пеший полк воеводы Бахтеярова. Две недели продолжались конные и пешие стычки у стен Переяславля. Казаки нанесли немалый урон воинству Сапеги и Ромодановского, так что они отступили ни с чем от Переяславля.
Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий, прознав, что часть войск Гонсевского ушла вместе с Сапегой, отважились на решительный штурм Китай-города. За три часа до рассвета рязанцы Ляпунова по приставным лестницам взобрались на крепостную стену и захватили угловую башню. В это же время яростный бой завязался в западных кварталах Москвы у реки Неглинки и возле Трехсвятских ворот. Выбив немецких наемников из острога на Козьем болотце, ополченцы едва не ворвались в Кремль на плечах бегущих в панике врагов. Триста немцев, сложив оружие, сдались в плен. Овладев кремлевской Никольской башней, ополченцы подожгли пороховой погреб, расположенный в подвале башни. От мощнейшего взрыва Никольская башня раскололась пополам, а ее верхняя часть рухнула вниз.
Гонсевский бросил в сражение всех своих людей, самолично устремляясь туда, где успех ополченцев был наиболее очевиден. Рядом с поляками сражались думские бояре и дворяне со своими слугами. Нападение ополченцев на Кремль и Китай-город было отбито.
Уже на другой день к Москве подошла земская рать из Казани.
Используя поддержку казанцев, неутомимый атаман Заруцкий после кровопролитного штурма захватил Новодевичий монастырь, имевший мощные каменные укрепления. Это привело к тому, что войско Гонсевского оказалось запертым со всех сторон в стенах Кремля и Китай-города.
* * *
С той поры как отряды земского ополчения и ратные люди из Тушинского лагеря начали стягиваться к Москве, думские бояре и дворяне жили надеждами на то, что между «воровской вольницей» и служилым земским дворянством неизбежно вспыхнут серьезные разногласия, которые помешают слиянию этих пестрых вооруженных сборищ в единую сильную рать. Возможно, все так и случилось бы в скором времени, если бы среди вождей ополчения не оказался человек, наделенный кипучей энергией и непревзойденным даром убеждения. Этим человеком был рязанский дворянин Прокопий Ляпунов.
Наладив доверительные отношения с тушинским боярином Дмитрием Трубецким и казацким атаманом Иваном Заруцким, Прокопий Ляпунов сумел сгладить все местнические споры относительно верховного главенства над земским войском и планов будущего государственного устройства Руси. По предложению Ляпунова, вожди Земщины и казацкие атаманы объявили о создании Совета всей земли, куда вошли выборные представители от всех земских полков и казацких отрядов. При Совете постоянно действовала Земская дума, состоящая из выборных заседателей. Совет и Земская дума таким образом стали временным правительством ополченцев и восставших москвичей со всей полнотой законодательной власти. Указы Земской думы подлежали неукоснительному исполнению всюду, где была уничтожена власть Семибоярщины.
Вся исполнительная власть была сосредоточена в руках троих приказных воевод, которыми после голосования в Совете были назначены Прокопий Ляпунов, Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий. После создания органов власти вожди ополчения провели присягу в полках, дабы сплотить людей из разных сословий и наполнить их ратное подвижничество высоким смыслом. Все ратники, присягнувшие Совету и Земской думе, принимали на себя следующие обязательства: «Во-первых, стоять заодно с городами против короля Сигизмунда, его сына и тех, кто с ними столковался. Во-вторых, очистить Московское государство от польских и литовских захватчиков. В-третьих, не подчиняться указам бояр из Москвы, а служить государю, который будет избран всей землей».
Первым делом Совет и Земская дума обязали своими указами всех дворян прибыть в осадный лагерь под Москвой. Всем, кто уклонится от исполнения этого приказа, грозила потеря земельных владений. Все богатства, оказавшиеся в руках ополченцев в ходе военных действий, должны быть пущены на жалованье ратным людям, на закупку оружия, лошадей, фуража и провианта. Ни один смертный приговор не может быть вынесен без согласия Совета всей земли.
Кроме этих указов Совет и Земская дума приняли много различных постановлений, самым важным из которых стал так называемый «Приговор всей земли». В этом документе были сформулированы основные цели ополченцев, меры, допустимые для наведения порядка, и законодательно подтверждены вольности и привилегии, коих добились бояре, дворяне и казаки за время Смуты. Текст «Приговора» скрепили земские воеводы из двадцати пяти городов. Вместе с боярами и дворянами этот документ подписали и казацкие атаманы. За неграмотного Заруцкого расписался Прокопий Ляпунов.
Осажденные в Кремле бояре знали через своих соглядатаев обо всем, что происходит в лагере земского войска. Думских бояр и их приспешников крайне обеспокоило появление у ополченцев и казаков учредительных и исполнительных органов власти, указы которых могли привлечь на сторону Земщины подавляющее число мелкопоместных дворян и боярских детей. Расклад сил и без того был не в пользу Семибоярщины, поэтому Федор Мстиславский и его ближайшее окружение постоянно подступали к Гонсевскому с требованиями выпросить у Сигизмунда дополнительную военную помощь, благо, Смоленск пал, и у польского короля теперь развязаны руки. Гонсевский и без того постоянно слал гонцов к Сигизмунду с теми же просьбами, но получал от короля лишь обещания выслать ему войска сразу после окончания торжеств в честь взятия Смоленска.
Тогда Гонсевский задумал с помощью изощренного коварства внести раскол в ряды вождей ополчения, чтобы отсрочить на какое-то время новое общее наступление земских полков на Кремль. С этой целью Гонсевский велел дьякам из кремлевской Думы написать грамоту якобы от лица Ляпунова, где говорилось о том, что, где бы ни был пойман казак на воровстве, за это его надлежит утопить без суда. А когда государство Московское придет к мирному успокоению, то весь род казачий нужно истребить без остатка. Подпись Ляпунова на этой грамоте была ловко подделана. Образчик почерка Ляпунова принес Гонсевскому воровской атаман Сидорка Заварзин, брата которого Гонсевский велел выпустить из плена.
Сидорка Заварзин привез подложную грамоту на казачий круг, где она была прочитана перед всеми казаками. Поднялась буря возмущения, казаки потребовали призвать Ляпунова к ответу, им давно были в тягость его суровые методы по укреплению дисциплины и по пресечению мародерства. В шатер приказного воеводы явился атаман Сергей Карамышев как посланец от казачьего круга. Ляпунов, не чувствуя за собой вины, отклонил приглашение казачьего войска. Тогда от казаков пришли двое поручителей с обещанием, что войско не причинит Ляпунову никакого вреда. Поверив им, Ляпунов отправился на казачий круг безо всякой охраны. Сидорка Заварзин предъявил Ляпунову подметную грамоту, скрепленную его подписью. Ознакомившись с текстом и осмотрев подпись, Ляпунов немного растерянно произнес: «Похоже на мою руку, токмо я этого не писывал». Его слова потонули в общем шуме. Окружив Ляпунова плотным кольцом, казаки потрясали обнаженными саблями и требовали немедленно казнить «изменника». Выскочивший из толпы атаман Карамышев бросился на Ляпунова и рубанул его саблей. Ляпунов упал, обливаясь кровью. Немногочисленные дворяне находившиеся тут же, в испуге подались прочь. Лишь Иван Ржевский проявил смелость, возмущенно крикнув, что земского воеводу казаки убивают без причины — «за посмех». Ляпунов был еще жив, но обозленные казаки добили его. Под горячую руку казаки зарубили и дворянина Ржевского.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
